Шотландия. Автобиография - [2]

В последующие десятилетия многие молодые историки тщательно разыскивали свидетельства, проливающие свет на социальную историю нашей страны, заполняя бесчисленные досадные лакуны, озвучивая умолчания и восполняя упущения. И тот факт, что именно англичанин затеял эту революцию, лишь упрочил влияние Смаута на академическое сообщество. Воспитавший целую плеяду блестящих последователей, среди которых особняком стоит профессор Том Девайн, Смаут вместе с соратниками сделал для шотландцев, пожалуй, больше, нежели представители любой другой науки или даже истеблишмента. Пускай изучение истории вышло из моды в школах, но, как показывают издательские каталоги и рейтинг документальных телепередач, жажда познания прошлого, особенно в социально-экономической перспективе, по-прежнему остается неутоленной. Как, должно быть, отлично известно журналистам, человеческий голос, излагающий собственную историю, ничуть не утратил притягательность.

До книги Смаута, если не считать таких редких исключений, как замечательная работа Г. Дж. Грэма «Общественная жизнь Шотландии в восемнадцатом столетии», шотландская история обычно трактовалась как история королевских домов и правителей — прежде всего Уильяма Уоллеса, королевы Марии и Красавца принца Чарли, как история аристократии, политики, с упоминанием десятка общенациональных катастроф, сказавшихся на простом народе, например голода конца XVII века или «зачистки» Хайленда, совершенно не затронувшей Низины. Подход основывался на так называемой истории жертв, которую преподавали в школах, словно в надежде, что чем отвратительнее материал, тем привлекательнее он будет для поколения, в котором несправедливо предполагали нулевой интерес к прошлому.

Но чем настойчивее становились требования деволюции, ограниченной автономии, тем яснее оказывалось, что рассказ о прошлом страны как о беспрерывной веренице убийств мало кого устраивает. Люди желали переписать национальную историю в духе американского историка Артура Хермана, который утверждал, что в зените «шотландского Просвещения» шотландцы фактически создали современный мир, предложили миру каркас философской мысли, экономические технологии и научные открытия, за которые охотно ухватились другие нации. Эта «локализованная», «самоориентированная» и «приоритетная» версия истории пользовалась особой популярностью среди националистов — например, среди тех, кто уверял, что сегодня именно шотландцы управляют Великобританией. Многие теперь пользуются плодами двух, возможно, важнейших изобретений современности, телефоном и телевидением, сделанных шотландцами, да и первые шаги в процессе, призванном изменить мир, то бишь в клонировании, предприняты в окрестностях Эдинбурга, в той части страны, которая прежде была известна только как местонахождение Рослинской часовни, окруженной религиозными предрассудками (последние нашли отражение в романе «Код да Винчи»).

В зависимости от того, какой комплект линз вы выбираете, возможно увидеть прошлое либо как бесконечные беды и несчастья, либо как беспрерывную вереницу религиозных противоречий и войн, либо восхищаться техническим гением, либо сосредоточиться на великих людях, от исследователей до романистов и предпринимателей. Можно еще более сузить поле зрения, ограничившись интеллектуалами, или трактовать прошлое как историю стоического терпения и безжалостного угнетения.

Разумеется, в истории Шотландии присутствует все вышеперечисленное. Эта антология призвана показать, как появилась и развивалась наша страна. Чтобы и без того широкий холст не расползся, мне пришлось исключить из антологии историю шотландской диаспоры, то есть тех, кто добился успеха в жизни, только покинув родные места (а ведь среди них есть известнейшие люди, например, эколог Джон Мюир и основатель американских ВМС Джон Пол Джонс). Единственным исключением стал филантроп Эндрю Карнеги, чей вклад в создание сети библиотек принес значительную пользу многим поколениям шотландцев. Что касается тех, кто оправлялся за рубеж по профессиональной надобности, будь то солдаты, первооткрыватели, ботаники или миссионеры, их исключать было нельзя, поскольку они сыграли немаловажную роль в создании международного образа Шотландии.

Основная цель этой книги — показать историю глазами тех, кто наблюдал, как она творилась, чтобы создать яркую и поистине живую картину прошлого. Многие из приведенных в книге текстов написаны непосредственно по следам событий или же некоторое время спустя, когда события уже были осмыслены; тем не менее они, конечно, содержат неизбежные преувеличения и ошибки. Надо признать, история открывает перед нами возможность судить, насколько истинным является то или иное свидетельство. Ни один из текстов этой книги не лишен личного отношения к происходящему, однако тяжелее всего определить истинность тех, где рассказчиком выступает записной лжец или человек, привычный к «перекраиванию» истории на собственный лад, а не невольный исказитель. Таков советник королевы Марии сэр Джеймс Мелвилл, который больше рассказывает, как предупреждал королеву относительно благоволения Давиду Риччо, чем вдается в подробности убийства последнего; таков и неприкрытый ура-патриотизм «Таймс» в отчете о затоплении «Звезды Арандоры» в годы Второй мировой, когда якобы ссора между немецкими и итальянскими военнопленными стоила жизни прочим пассажирам.