Шопоголик и брачные узы - [14]

Пауза — и Сьюзи произносит:

— Да вот бы и подружкам невесты полагалось что-нибудь сказать. Что-нибудь краткое. Типа «да» или «буду».

Наступает тот момент, когда жених и невеста должны взяться за руки. Сьюз передает мне букет, и я пользуюсь случаем, чтобы обернуться и окинуть быстрым взглядом всех собравшихся. Народу собралось столько, что многим приходится стоять. Массивные мужчины в килтах и женщины в костюмах из бархата; а вот и Фенни с оравой своих лондонских приятелей. А вон мама, льнет к папе, прижимая платок к глазам. Она поднимает голову и видит меня; я улыбаюсь — но мама в ответ только всхлипывает.

Хватит глазеть по сторонам — Сьюзи и Таркин уже преклоняют колени, и викарий сурово декламирует:

— Что Бог соединил, то человек да не разрушит.

Я кошусь на Сьюзи. Она смотрит на Таркина, она буквально растворяется в нем. Теперь она принадлежит ему. И, к своему удивлению, я вдруг ощущаю какую-то пустоту в сердце. Сьюзи замужем. Все изменилось.

Минул год с тех пор, как я переехала в Нью-Йорк, и каждый миг этой жизни был мне дорог. Все верно. Но на уровне подсознания я знала: пойди что-нибудь не так, и я всегда смогу вернуться в Фулхэм и зажить прежней жизнью вместе со Сьюзи. А теперь… А теперь не смогу.

Сьюзи я больше не нужна. У нее есть кое-кто другой, тот, кто отныне будет неизменно занимать первое место в ее жизни. Я смотрю, как викарий опускает руки на головы Сьюз и Таркина, благословляя их, — и у меня слегка сдавливает горло от воспоминаний. О том, как я состряпала отвратительное карри, чтобы сэкономить деньги, и Сьюзи твердила, какое оно получилось восхитительное, хотя во рту у нее горело. И о том, как Сьюзи пыталась соблазнить менеджера из банка, чтобы уладить дело с моим превышением кредита. Каждый раз, когда я влипала в передрягу, она приходила на помощь.

А теперь всему конец.

Внезапно я понимаю, что мне срочно требуется утешение. Оборачиваюсь и пробегаю взглядом по лицам гостей, высматривая Люка. Найти его удается не сразу, и, хотя я продолжаю уверенно улыбаться, в душе нарастает нелепая паника — так ребенок осознает, что других детей разобрали по домам, а он один остался в школе.

Наконец я его вижу. Люк стоит за колонной, высокий, смуглый, крепкий, взгляд прикован ко мне. Ко мне, и ни к кому иному. Я чувствую, как ко мне возвращаются силы. Вот и меня забрали — все в порядке.

Под звон колоколов мы выходим в церковный двор. Люди, собравшиеся снаружи, на дороге, встречают нас приветственными криками.

— Поздравляю! — восклицаю я, стискивая Сьюзи в объятиях. — И тебя тоже, Таркин!

По отношению к Таркину я всегда испытываю легкую неловкость. Но теперь я смотрю на него как на супруга Сьюзи — и неловкость исчезает.

— Вы будете по-настоящему счастливы, я знаю, — с теплотой произношу я и целую Таркина в щеку; мы оба хохочем, когда в нас швыряют конфетти. Гости высыпают из церкви, как леденцы из банки, они болтают, смеются, перекликаются. Они толпятся вокруг Сьюзи и Таркина, целуя и обнимая их, обмениваются рукопожатиями, и я отодвигаюсь в сторону, гадая, где же Люк.

Церковный двор заполняется, и я невольно разглядываю родню Сьюзи. Ее бабушка медленной, царственной поступью выходит из церкви, опираясь на палку; ее сопровождает деловитый молодой человек в костюме. Худенькая бледная девушка с большими глазами, в черной шляпе необъятных размеров, держит на руках мопса и курит в режиме нон-стоп. Целая армия почти неразличимых братцев в килтах стоит у церковных ворот, и я припоминаю, как Сьюзи рассказывала о своей тетушке, наплодившей шестерых сыновей, прежде чем разродиться девочками-двойняшками.

— Вот, надень это, — неожиданно раздается над ухом голос Люка. Я оборачиваюсь. Он протягивает мне шерстяной жакет. — Мерзнешь, наверное.

— Не беспокойся. Все отлично!

— Бекки, снег идет, — твердо говорит Люк и набрасывает жакет мне на плечи. — По-моему, свадьба удалась.

— Да. — Я осторожно посматриваю на него, гадая, как бы вернуть разговор к той теме, что мы обсуждали до венчания.

Но Люк смотрит на Сьюзи и Таркина, фотографирующихся под сенью дуба. Сьюзи улыбается во весь рот, зато у Таркина такое выражение лица, будто он грудью бросился на амбразуру.

— Славный парень, — замечает Люк, кивая на Таркина. — Странный, но славный.

— Да. Точно… Люк…

— Пунша не желаете? — возле нас возникает официант с подносом. — Или шампанского?

— Пунша, — с признательностью говорю я. — Спасибо.

Делаю несколько глотков и прикрываю глаза. По телу разливается тепло. Хорошо бы оно добралось до ног — они, надо признаться, совсем замерзли.

— Подружка невесты! — внезапно вопит Сьюзи. — Где Бекс! Мы должны сфотографироваться!

— Здесь! — кричу я, открывая глаза и сбрасывая с плеч жакет. — Люк, подержи мой стакан.

Торопливо продираюсь через толпу и присоединяюсь к Сьюзи и Таркину. Это же надо — теперь, когда все эти люди смотрят на меня, холод совсем не чувствуется. Я улыбаюсь своей самой лучезарной улыбкой, изящно прижимаю к груди букет, по указанию фотографа беру Сьюзи под руку и между щелчками камеры машу букетом маме с папой, которые проталкиваются вперед.

— Мы скоро пойдем обратно в дом, — говорит миссис Гиринг, приближаясь, чтобы поцеловать Сьюзи. — Люди мерзнут… Остальные снимки можно сделать там.