Шоколадная война - [26]

- Главное, я чувствую в Рено что-то нехорошее, — сказал Брат Лайн. — Надо быть большим негодяем, чтобы так себя вести.

- Я думаю также, — сказал Керони не будучи уверенным в себе, и еще не до конца поняв, что действительно хотел Брат Лайн, которого он видел каждый день в этом классе, когда тот зачитывал имена и наблюдал, как его слова и авторитет ничего не значили, когда Джерри Рено продолжал отказываться от продажи шоколада. Это стало своего рода шуткой среди его одноклассников. Главное, что Керони не симпатизировал Джерри Рено. Он также знал, что никто еще не был согласен с Братом Лайном. Но теперь он понимал, что Брат Лайн был жертвой. «Он должен был все это время лезть на стенку», — подумал Керони.

- Ладно, Девид.

Он испугался своего имени, отразившегося эхом от стен пустого класса. Он подумал о том, как достать аспирин из его шкафчика и забыть про головную боль. Он знал теперь, что его оценка была поводом для этого разговора. Брат Лайн жаждал хоть в ком-нибудь найти поддержку. Для чего же еще он держал его тут?

- Говоря об Джерри Рено… - начал Керони. Защита началась. Продолжением этой фразы он мог увести разговор в сторону, в какую – это зависело от реакции Брата Лайна.

- Да?

Рука снова подняла один из кусочков мела, и «Да?» выпрыгнуло так быстро, что не дало никакого шанса для других сомнений. Керони повис между выбором ответа и головной болью. Вряд ли рассказы Брата Лайна могли бы стереть эту «F», как и то, что тот хотел услышать. С другой стороны «F» могла погубить его. А как о других возможных «F», что Лайн мог поставить ему в будущем?

«Странный Джерри Рено», — Керони услышал внутри себя. И тогда инстинкт повлек его сложить:

- Но я уверен, что вы знаете обо всем, Брат Лайн. «Виджилс». Задание…

- Конечно, конечно, — сказал Лайн, сидя в сторонке, подкинув мел так, что он оказался в руках у Керони.

- Это фокус «Виджилса». Ему предложили десять дней отказываться от продажи шоколада – десять учебных дней, и лишь затем начать. Господи, это «Виджилс», они действительно что-то значат, не так ли? — голова просто казнила его, а в желудке плескалось море рвоты.

- Дети останутся детьми, — сказал Лайн, кивая головой, он уже не говорил - он шептал. И Керони уже не знал: что должен повлечь этот разговор, спасение или гибель? — …зная дух «Тринити», это, конечно же, было очевидно. Бедный Рено. Ты помнишь, Керони, что я как-то сказал: «Это настораживает». Ужасно, силы парня в такой ситуации, против его воли. Но это все временно, не так ли? И почему десять дней?.. Завтра увидим.

Он снова заулыбался, и говорил так, словно эти слова не имели слишком большого значения, но были тем, о чем все-таки нужно было говорить, словно эти слова были ограничительными флажками, которые нельзя было переступать. И тогда Керони понял, зачем Брат Лайн использовал его имя, но в этот момент он снова назвал его по фамилии.

- Ладно, я полагаю, что это пока, на время, — сказал Брат Лайн, его настроение заметно улучшилось. — Я тебя сильно задерживаю, Керони?

- Брат Лайн, — сказал Керони. Он не мог уйти на этой точке. — Вы сказали, что мы можем поговорить о моей оценке…

- О, да, да, правильно, мой мальчик. Эта твоя «F».

Керони слышал удары рока судьбы, но все-таки мысленно вернулся к этому: «Я сказал, что учителя делают ошибки, они устают…»

Брат Лайн снова встал:

- Я думаю – вот что, Керони. В конце полугодия, когда оценки будут закрыты, я проведу специальную контрольную. Возможно, я буду свежее, чем сейчас. Возможно, я смогу увидеть то, что не было видно раньше…

Теперь Керони почувствовал, как нервное напряжение спало, хотя его головная боль осталась, и желудок был расстроен. Плохо, что он как бы позволил Брату Лайну шантажировать себя. Если учитель мог себе позволить такое, то, как еще это можно было назвать?

- С другой стороны, Керони, эта «F» вероятно останется, — сказал Брат Лайн. — Это зависит…

- Я вижу, Брат Лайн. — сказал Керони.

И он видел – что жизнь была гнилой, что на самом деле героев не было, и верить никому нельзя, даже себе.

Он выскочил оттуда как пробка из бутылки с шампанским, пока не обрыгал Брата Лайна и все, что было перед ним на столе.

17.

- Эдамо?

- Три.

- Бьювейс?

- Пять.

Губер не выносил зачитывания списка, особенно когда приближались инициалы Джерри Рено. Как кто-либо еще, он, наконец, понял, что Джерри выполнял задание «Виджилса», и что поэтому, день ото дня он отказывался брать для продажи шоколад, и поэтому он не хотел говорить об этом с Губером. Теперь, Джерри мог снова стать таким, как и все. Футбол у него не клеился. «Что за черт, чего тебе не хватает, Рено?» - спрашивал, отплевываясь, тренер за день до того. — «Ты хочешь играть или нет?» И Джерри отвечал: «Я играю с мячом». И всем был ясен двойной смысл этого ответа, выражающий то, что фактически и так все уже знали. Он и Губер лишь раз перекинулись о задании, и, реально, это не явилось разговором. За день до того, после тренировки, Губер прошептал: «Когда конец задания?», и Джерри ответил: «Завтра я беру шоколад».

- Хартнет?

- Одна.

- Могло быть и лучше, Хартнет, — сказал Лайн, и в его голосе не было ни злобы, ни разочарования. За день до того Лайн оживился, и его настроение передалось всему классу. Всякий раз он диктовал атмосферу в классе. Когда Брат Лайн был счастлив – счастливы были все и каждый, но когда он входил в помещение с пониженным тонусом, то тут же это передавалось всему классу.