Шоколадная война - [22]
Все, что двигало им теперь – ее дыхание и ее образ. Пытаясь выручить хоть еще немного денег, он отдаленно понимал, что все это скоро придется возвращать школе. Но, черт возьми, волноваться об этом он будет потом. Правильно, теперь еще одна дверь, а затем еще одна. Ему нужны деньги. Рита любит его. Очевидно, завтра она позволит ему влезть к себе под свитер.
Он нажал кнопку звонка у двери дома на Стерн-Авеню, который выглядел богаче, чем соседние, заготовил множество невинных слов и сладкую улыбку на случай, если кто-нибудь вдруг откроет дверь.
Женские волосы были сырыми и взлохмаченными. Маленький ребенок, двух или трех лет от роду, притащился следом за ее юбкой.
- Шоколад? — спросила она, горько смеясь, словно Пол Консейво предложил ей что-нибудь самое абсурдное в мире:
- Не хотите ли вы приобрести у меня шоколад?
Ребенок кричал: «Мами… мами…». Он выглядел замученным и усталым. Его пеленки промокли. Другой ребенок вопил где-то в комнате.
- Это по удачной цене, — сказал Пол. — Школа «Тринити»!
В ноздри Пола ударил запах высохшей детской мочи, и он сморщился.
- Боже, — сказала женщина. – Шоколад…
«Мами… Мами…», — визжал ребенок.
Полу всегда было неловко перед старшими, когда он вторгался в их дома и усадьбы, когда у них на руках плакали дети, или дверь открывал инвалид, который не мог подняться с коляски, а он занимался какой-то там работой, делал домашнее задание. Он подумал о своих пожилых родителях, об их бесполезной жизни: его отец заваливался спать каждый вечер после ужина, а мать выглядела уставшей, все это время вяло перебиваясь из одной комнаты в другую. На кой черт они шевелились под этим солнцем? Он не мог дождаться того момента, когда куда-нибудь сможет удалиться подальше от дома. «Где ты ходишь все это время?», — спрашивала мать, а он с ненавистью думал о том, что он снова вернулся домой. Его родители были мертвы, но об этом не знали, и если бы не было телевизора, то это был бы не дом, а могила, семейный склеп. Он не мог сказать, за что на самом деле он их любил как никогда, и если бы дом оказался в огне посреди ночи, то обязательно бы кинулся их спасать. Он был готов пожертвовать своей собственной жизнью для них обоих. Но, наверное, самому господу было тоскливо наблюдать за их лишенным жизни домом, в котором кто-то жил непонятно зачем. Они были стары даже для постельных сцен, хотя Полу эта мысль показалась отвратительной. Он не мог поверить в то, что отец и мать когда-нибудь действительно…
- Прошу прощения, — сказала женщина, закрывая дверь перед его носом, продолжая качать головой и удивляясь его комевуаяжерской настойчивости.
Пол стоял у двери не зная, что делать дальше. В этот день удаче явно было не до него, он не продал ни единой коробки. Он ненавидел вообще какие-либо распродажи, хотя в них он находил неплохой повод лишний раз удалиться из дому. Но он действительно не мог к ним приложить никакого усердия и участвовал в них только лишь для того, чтобы не выделяться из толпы таких же серых зайчиков, как и он сам.
Стоя у ступенек подъезда многоквартирного дома, Пол подумал о своем выборе: постараться все-таки что-нибудь продать, несмотря на все неудачи этого дня, или плюнуть и уйти домой. Он перешел через улицу и стал нажимать кнопки в подъезде уже другого дома. Он нажал сразу на пять или шесть кнопок, несмотря на то, что здесь все выглядело так, что обязательно должно было пахнуть мочой или даже дерьмом.
Брайан Кочрейн был на должности казначея этой распродажи, конечно же, по «доброй воле». Брат Лайн, значительно обойдя всех находящихся в помещении своего класса влажными глазами, уткнул их в Брайана, отметив его пальцем, он произнес: «Voila»[6] - примерно так же, как и Брат Эмьё, ведущий уроки французского. Брайан не хотел быть казначеем, и он ненавидел это занятье, потому что он жил в страхе перед Братом Лайном, как и перед всем, что от него можно было ожидать. Брайан учился в последнем классе и, в присутствии Лайна, как и любого другого учителя, он чувствовал себя дискомфортно. Брат Лайн был непредсказуем и предсказуем в то же самое время. Здравый смысл Брайана иногда подводил его, потому что он иногда впадал в психологическое отчаяние и терял самоконтроль. А могло произойти все, что угодно: было известно, что Лайн всегда мог неожиданно что-нибудь предпринять. Он любил выкидывать всякие сюрпризы для проверки всех или кого-нибудь отдельно из сидящих в классе, или вдруг внезапно стать замечательным парнем, доверяющим всем и не проверяющим никого на протяжении нескольких недель или даже, проверив кого-нибудь, он мог не поставить оценку в журнал. Или же он мог устроить какую-нибудь коварную проверку (а этим он прославился уже не раз), после которой успеваемость проверяемых по его предмету заметно снижалась. А еще он был тихим человечком с указкой, но таким он был только для новичков, которые его еще не знали. И если он когда-либо мог в кого-нибудь нечаянно воткнуть свою указку, то, как говорил Картер: «… и заплати черту три доллара.» Но не каждый был Джоном Картером, президентом «Виджилса», немеркнущей звездой защиты на футбольном поле, и почетным членом Боксерского Клуба. Теперь Брайану Кочрейну хотелось быть таким же, как и Джон Картер, с мускулами вместо очков, с быстрой боксерской реакцией вместо подсчетов и финансовых сводок.
Эта повесть является продолжением «Шоколадной войны». В ней описываются последствия драматических событий, описанных в первой книге. Шоколад распродан, и директор школы в восторге. Но среди героев – учителей и учеников школы «Тринити» многое меняет свои полюса. Главный герой после публичного избиения проходит продолжительное лечение и отправляется к родственникам в Канаду на поправку, исчезая со сцены «военных» действий. Но его действия и отношение к той шоколадной распродаже сеют раздор в атмосфере этой как бы образцовой католической школы, выводя на чистую воду остальных героев этих двух повестей.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.