Шоколад с перцем, или От любви бывают дети - [106]

Картер, заметив, что я иду к нему, заулыбался.

– А вот и моя девушка, – произнес он, поднимая руку и тем приглашая прижаться к нему сбоку.

На этих словах Картера малый повернулся, и, когда мы увидели друг друга, то не уверена, кто из нас поразился больше.

– Ой, боже мой, Макс?

– Клэр? – проронил он в ответ, удивившись не меньше меня.

Картер, явно озадаченный, переводил взгляд с него на меня и обратно.

– Вы что, знаете друг друга? – спросил он.

– Э-э, да. Но важнее, откуда ты-то его знаешь? – спросила я.

Стало так неловко, что в тот момент мне типа захотелось, чтоб какой ни есть метеор рухнул на улице. В тот момент мне понадобился полнейший хаос, чтоб отвлечь всех от бредовой ситуации.

– Мы с Максом в библиотеке познакомились, когда я как-то днем Гэвина туда отвозил, чтоб ты на работу пойти смогла, помнишь? Он поделился со мной кое-какими радостями отцовства, – со смехом сообщил Картер.

Во время всего разговора Макс глаз с меня не сводил, и я нервно рассмеялась. Не думала, что все это добром кончится. Совсем.

– Ну, так и все же, вы-то откуда друг друга знаете? – повторил вопрос Картер.

Я посмотрела на него и постаралась взглядом передать, что это покажется и впрямь странным и впрямь скоро. Картер намека не понял и продолжал выжидающе смотреть на меня.

– Алло! Земля вызывает Клэр, – заговорил, смеясь, Картер. – Что у вас с лицом?

Я вздохнула, соображая, что вполне могла бы покончить с этим.

– Картер, это – Макс, – выговорила я, выгнув брови в надежде, что он поймет.

А он только засмеялся да головой тряхнул:

– Ну да. Это мы только что установили. С тобой все в порядке? – спросил он и потянулся ко мне.

– Картер. Это. Тот. Самый. МАКС, – выговорила я снова, сопроводив для усиления имя Макса широкой деланной улыбкой.

Картер глядел на меня так, будто я умом тронулась, еще целых три и две десятых секунды, когда его наконец-то озарило. Нет, в самом деле, скольких, едрена-печь, Максов он знавал? Имечко, это тебе не Джон или Майк, он вполне мог подумать, что это кто-то другой. А того звали Макс, ети его мать. И чего это, как только они встретились, в сознании у Картера красный флажок не упал? Зато сейчас точно падает. Голова переводившего взгляд с Макса на меня Картера задергалась с такой быстротой, что едва не казалось, будто он трясет ею, говоря «нет». А может, и говорил. Может, мозг у него перенапрягся и верещал: «Неееееееееееет! Не стыкуется!»

– Вы – Макс? – спросил он.

Макс лишь кивнул, наконец отведя взгляд от меня и переводя его на извивавшегося на руках сына.

– Ты – Макс, – подвел итог Картер.

Я издала неловкий смешок и выговорила сквозь смех и стиснутые зубы:

– По-моему, это мы уже выяснили, милый.

Откроем дорогу безумию.

Картер принялся тихо посмеиваться.

Я закрыла глаза, не желая стать свидетельницей того, что, несомненно, должно было последовать. Ну с какого хрена я считала, что нужно делиться всеми подробностями этой истории? Зачем?

– Два качка! – как-то радостно воскликнул Картер и рассмеялся еще громче.

А Макс, судя по выражению лица, был совершенно сбит с толку.

Потом Картер поднял руку и указал на него вытянутым пальцем (продолжая смеяться, могу добавить):

– Так ты и есть тот самый болван!

– О, Иисусе, – вырвалось у меня.

– Что? – спросил Макс.

Картер лыбился, как чокнутый.

– Ничего, – сказала я Максу. – Не обращай внимания.

– Где ее трусики? – задал вопрос Картер, вдруг сделавшийся серьезным.

Сын Макса задергал ножками, пытаясь спуститься. Макс подтянул его повыше и, улыбнувшись, глянул на меня:

– Ладно, я лучше пойду. Приятно было снова повидаться с тобой, Клэр. Успехов тебе с кондитерской, – проговорил он, двигаясь к двери, и, дойдя, открыл ее спиной.

– Мог бы сказать это еще ДВА раза, – рассмеялся Картер.

Я хлопнула его по руке как раз, когда Макс взмахнул рукой.

Картер прощально поднял руку и неистово замахал ею, как мальчишка, смотрящий на военный парад или красочное шествие.

– Приходи еще! – кричал Картер Максу, который уже вышел за дверь и ступил на дорожку. – Клэр нравится, когда люди остаются больше чем на ДВЕ секунды.

Наконец Макс скрылся из виду, и Картер повернул ко мне лицо, с которого все еще не сходила улыбка.

– Ну, что? – спросил он, перехватив мой взгляд.

– Когда будешь готов начать вести себя как взрослый, дай мне знать, – сказала я и пошла от него.

– Взрослые, они ведь маленькие, да? – прокричал он мне вслед.

Я покачала головой, держа путь к кассе. Тут как раз с половины Лиз вышел мой отец с крепко зажатым в руке черным пакетом.

О, Иисусе милостивый, у меня мозги сегодня больше не выдержат никакого сумасбродства.

Мы остановились друг перед другом, и отец попытался спрятать пакет за спину.

– Пап, ты что, у Лиз в магазине что-то купил? – спросила я, слегка заводясь.

Какая, едрена-печь, хреновина ему там понадобилась? КАКАЯ?! О, боже, где Джим? Мне необходим его просветленный взор.

– Ну, так свидание у меня вечером, – сообщил он как бы между прочим.

– Так возьми ей шоколадок каких-нибудь! Или коробку печенья. Уверена, что товары в том магазине не годятся для первого свидания, – уже паникуя, сказала я.

В данный момент в этом пакете могла быть ароматизированная мазь. Или петушиное колечко. Или подвязка. От, етит твою мать, Иисусе милостивый, а что, если мой отец так долго с женщинами не знался, что теперь переметнулся в другой лагерь? Ничего не имею против геев-мужиков. Обожаю мужиков-геев. В колледже у меня был приятель, гей, так до сих пор жалею, что не общаюсь с ним. Ему нравилось демонстрировать мне свои поразительные способности гей-радара, позволявшие запеленговать всякого мужчину-гея в радиусе двух миль