«Шоа» во Львове - [10]
Спел нам Павел и новомодную песенку — быстрый отклик на военные события. Из этой популярной тогда среди украинцев народной песни мне запомнилось несколько строф:
Павел, но уже серьезным тоном, рассказал нам свои впечатления о немецкой армии, которую имел возможность видеть вблизи. Мостиски находилась в той части Галиции, которая в ходе немецко-польской кампании попала под кратковременную оккупацию вермахта. Согласно договоренностям Гитлера — Сталина, после 17 сентября немцы оттуда начали отходить на демаркационную линию за реку Сян.
В словах Павла, а точнее, в рассказах о боевой выучке, организованности, техническом оснащении немецкой армии звучало безоговорочное восхищение. Он показал, опять в личностях, как бравые немецкие солдаты, сломив польское сопротивление, захватили Мостиски. В его жестах польские военные выглядели растерянной отарой овец, а немцы, с засученными рукавами, — умелыми пастухами, которые добросовестно выполняли свою работу. «У них такой шик, такая манера воевать, — рассказывал Павел, — идти в бой с закатанными рукавами. Все немецкие солдаты — молодые, сильные юноши, — продолжал Павел, — ребята весёлые, красивые. Армия — полностью моторизированная. Даже пехота передвигается на машинах. Кроме того огромное количество мотоциклов, танков, бронетранспортеров и авиации. Снабжение у них работает как часы. Немецкие солдаты всем полностью обеспечены, ничего не забирают у населения.»
Экзальтированная восторженность Павла немцами воспринималась без возражений, как должное. Галичане, которые свыше шести поколений (150 лет) находились под властью австрийских немцев, привыкли очень высоко ценить все немецкое. Вообще считалось, что немцы имеют исключительные организаторские способности, очень дисциплинированы, отличаются добросовестностью и старательностью в работе и упорны в достижении цели. Впрочем, такое мнение о немцах существует и поныне.
— К гражданскому населению, продолжал Павел, — солдаты относятся корректно. Немцы не любят только воровство и почему-то очень не терпят евреев.
И стал Павел рассказывать удивительные вещи. В воскресенье, в полдень, когда народ в Мостиске выходил из местной церкви и костёла, немцы согнали группу почтенных, уважаемых в городке евреев на площадь Рынок. Им вручили метлы и на глазах прохожих, издеваясь, заставили подметать центральную площадь. Типичная немецкая псевдошутка, рождённая немецкой манией чистоты. Среди «дворников» был раввин Мостиски, он же учитель немецкого языка, известный адвокат, уважаемый жителями городка доктор и несколько зажиточных купцов, среди них — самый крупный торговец зерном в районе (Павел назвал его фамилию). Их заставили подметать улицу в еврейский праздник, когда верующим не разрешалось вообще ничего делать, только молиться. Кто, по мнению немцев, не проявлял рвения в работе с метлой, того били дубинками. Особенно лютовали солдаты, одетые в черную форму, у которых на пилотках было изображение черепа и скрещенных костей.
— Солдаты в черной военной форме, — рассказывал Павел, — схватили на улице несколько хасидов, обрезали им пейсы, вынудили их ездить один на другом и всячески над ними издевались. А в конце очень сильно избили. Вообще они так ненавидят евреев, что готовы их убивать, — сделал вывод Павел осенью 1939 года.
Мой отец пережил Первую мировую войну и хорошо был осведомлен о порядках в немецкой и австрийской армиях, где не было места антисемитизму. Его очень удивило, что законопослушные немецкие солдаты, которые славились крепкой воинской дисциплиной, могли самостоятельно издеваться над мирным гражданским населением, притеснять и мучить евреев.
— Тут что-то не так, — сказал он. — Без приказа сверху немецкий солдат, знаю, ничего такого не сделает. Тут, наверное, замешана самая высокая власть, скорее всего, сам Гитлер.
О том, что Гитлер ярый антисемит, знали все, но чтобы немецкая армия стала делать погромы гражданского населения, не могли понять. Ведь армия традиционно считалась аполитичной.
Со временем во Львове узнали, что подобным образом, как в Мостиске, немцы публично надругались над евреями на площадях Судовой Вишни, Дрогобыча, Стрия, Самбора, Добромыля и иных галицийских городков. Уже тогда возникало тревожное предположение, что эти показательно-провокационные акции осуществлялись евреями специально для поощрения местного населения к еврейским погромам.
Можно смело сказать, что Львов ни до того, ни после не видел такой крикливой, откровенно беспардонной, целенаправленной, всеобъемлющей пропагандистской кампании, как осенью 1939 года. Советская власть тогда готовила пародийные «выборы» в исключительно декоративное Народное собрание, которое задним числом должно было просить Москву и, конечно, лично «отца» Сталина включить «освобожденную» Западную Украину в состав СССР. Ежедневно с утра до вечера на предприятиях, в организациях, школах, на улицах, в домоуправлениях, даже медицинских учреждениях специальные агитационные бригады организовывали митинги, читали лекции, доклады, проводили агитационные беседы. Самолёты разбрасывали над улицами города агитлистовки. Бывшее польское правительство и польское управление непременно называли «буржуазным», а польское государство — «панским». Досоветскую действительность всесторонне шельмовали как период угнетения, эксплуатации и беспросветной нужды. В то же время до небес восхвалялась будущая «зажиточная, цветущая жизнь в СССР». Об этом с утра до вечера кричали черные громкоговорители, развешенные на людных перекрестках города. Явка на ежедневные предвыборные митинги была вроде свободной, но на самом деле — «непринудительно-обязательной». Страх перед Сибирью гнал закрученных в водоворот событий людей на большевистские агитационные сборища. Естественно, также было природное желание как-то приспособиться к новому образу жизни.
Как московит превратился в «старшего брата»? Как могла возникнуть легенда о том, что монголо-татарское иго разделило три братских народа, а язык Киевской Руси — украинский, оказывается, сформировался только в XIV-м столетии, произошел он, якобы, от русского да еще под влиянием польского? И что было на самом деле? На каком языке говорили, например, древляне князя Мала? И когда произошла подмена и именем исконно украинской земли Руси стали называть свои земли московиты? Обстоятельные ответы на некоторые из поднятых вопросов читатель найдет в этой книге.
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.