Шлюз - [15]

— Я там не раз бывал, и немых там никогда не было. Я же не одеваю туда полосатый в елочку костюм, в котором вы меня видели. Форму тоже не одеваю. Там У меня другая форма — форма кракеров. Мне кажется, мы с вами прежде не обсуждали мой гардероб. — Ван Эффен отпил еще немного джину. У меня есть куртка из моржовой кожи с многочисленными кисточками и шляпа из енота, с волчьими хвостами сзади. Выглядит потрясающе, ей Богу!

Де Грааф закрыл глаза, крепко зажмурил их и снова открыл.

— Брюки у меня тоже из кожи, только не знаю, из какой. На них по бокам сделана такая же кожаная бахрома. И мокасины, конечно. Тут у меня промашка вышла. Я имею в виду мокасины. Они текут. Потом волосы и усы я перекрашиваю. Они становятся светлыми, хотя и не платиновыми, потому что это привлекало бы слишком много внимания.

— А твой костюм его не привлекает?

— Краска такая, что любую грозу выдержит. Приходится использовать специальный растворитель, чтобы ее смыть. Очень болезненная процедура. К тому же на правой руке я ношу полдюжины колец из чистой меди.

— На той, которой ты дерешься?

— Для кракеров я гринписовец, выступаю против атомных станций, борюсь за окружающую cpeду. Кроме того, у меня еще есть многоцветные бусы, две нитки, и серьга. Только одна. Две — это уже не модно.

— Я должен когда-нибудь это увидеть.

— Я могу достать вам такой костюм, если хотите.

Де Грааф снова закрыл глаза. Появление Джорджа избавило его от ответа. Великан подал гостям обед. Фирменное блюдо и открытая бутылка «Шато Латур» были поданы очень торжественно. Джордж удалился. Еда была простой. Брюссельская капуста, свернутое рулетиками мясо со специями, яблоки, нарезанные дольками. Но, как и обещал Джордж, все это было великолепно приготовлено. Как всегда в Амстердаме, еды было достаточно на четверых. Как и обещал хозяин, вино было превосходным.

Едва они закончили, как Джордж принес кофе.

— Аннемари в баре.

— Приведи ее, пожалуйста.

Аннемари была молодой леди с очень броской внешностью. На ней был свитер неопределенного цвета, который, вероятно, когда-то был белым. Он был, вероятно, размеров на шесть больше, чем нужно. Этот недостаток девушка постаралась поправить, нацепив трехдюймовый пояс с заклепками. Талия у нее была довольно тонкой, в результате усилия дамы создавали очень странный эффект: она больше всего напоминала перевязанный посредине мешок с картошкой. Линялые и залатанные синие джинсы имели модную бахрому по нижнему краю штанин. Эта леди скорее раскачивалась, чем ходила, в грязных коротких кожаных сапожках с удивительно высокими и тонкими каблуками. По состоянию ее светлых волос с отдельными подкрашенными прядками можно было понять, что она считает расческу ненужной роскошью. Черная краска на лице молодой женщины была нанесена щедрой рукою, равно как и бирюзовые тени. Призрачная бледность лица, достигаемая неумеренным употреблением дешевой пудры, удивительно контрастировала с двумя круглыми красными пятнами на щеках, также не имеющими никакого отношения к природе. Губная помада у нее была лиловой, лак на ногтях — кроваво-красным. Следы помады остались на мундштуке сигареты, который она держала в испачканных помадой зубах. Когда Аннемари вынула мундштук, он оказался жеваным и отслаивающимся. От дешевых духов, в которых, она, вероятно, купалась, хотелось отвернуть нос. Медные серьги позвякивали при ходьбе.

Ван Эффен посмотрел на де Граафа, но де Грааф не смотрел на него. Он был загипнотизирован появлением Дамы. Ван Эффен громко прочистил горло.

— Это Аннемари, сэр.

— Да, да, Аннемари. — Де Грааф все еще смотрел на девушку и отвернулся, только сделав явное усилие воли. — Конечно, конечно. Аннемари. Но я хотел еще кое-что обсудить с тобой…

— Я понял, сэр. Аннемари, дорогая, ты не могла бы несколько минут… Джордж тебе что-нибудь приготовит…

Молодая женщина выдула большое облако дыма, улыбнулась и, покачиваясь, вышла из комнаты.

— «Аннемари, дорогая!» — передразнил он. Девушка явно произвела на полковника де Граафа отталкивающее впечатление. — «Аннемари, дорогая…» Ты в своей кракеровской форме рядом с этой дамой — это, должно быть, потрясающее зрелище. Ты мне всегда казался разумным человеком. Это, должно быть, какая-то шутка! Где, черт возьми, ты мог подобрать подобное существо? Она же просто шлюха! Что за жуткое зрелище! Господи, этот грим, эти духи, как в борделе!

— Это на вас не похоже, сэр, вы обычно не судите о человеке по одежке. Поспешные суждения…

— Поспешные суждения! Эта дикая обувь! Этот грязный свитер, он же горилле впору!

— Очень практичный свитер, сэр. Никому и в голову не придет, что под этим свитером она носит автоматическую «беретту», которая укреплена на поясе.

— Это существо носит «беретту»? Автоматическую «беретту»? Как, эта пародия на человека носит оружие? Ты сошел с ума! — Полковник глубоко затянулся сигарой. — Нет, ты не сошел с ума. Я не жалуюсь, Питер, но ты меня просто потряс.

— Полагаю, мне следовало бы вас предупредить. Аннемари действительно производит довольно странное впечатление на людей, которые впервые ее видят. На самом деле эта жуткая ведьма — совершенно прелестная молодая леди, или будет таковой, если ее часок отмочить в ванне. Она милая, можно сказать, просто очаровательная девушка. Говорит на четырех языках, имеет ученую степень и работает в полиции Роттердама. Вы понимаете, сэр, к чему я веду. Если уж Аннемари сумела провести шефа полиции, то есть человека, которого в состоянии обмануть лишь немногие, в таком случае она может обмануть кого угодно.