Шляпс! - [25]
И вместо привычных по репетициям слов «Слушай папу Карло, Буратино! Не убегай из дома!» Денис вдруг услышал от сверчка:
— Кри-кри-кри, Буратино! Кри-кри-кри-кри! Слушай папу Карло, Буратино! Кри-кри-кри-кри! Кри-кри! Не убегай, кри-кри-кри-кри, из дома! Кри-кри-кри! Кри-кри! Кри-кри-кри!
— Ах ты, букашка-таракашка! — воскликнул Денис. — Да я завтра же убегу из дома!
Папа меж тем пытался пробиться к картонке с рисунком очага с обратной стороны декорации. Выхватив у стоявшего рядом Митрофана обломок линейки, папа почти наугад тыкал им в щели между планок.
Сцена стремительно приближалась к развязке, и следующую реплику Соня полностью сказала на языке сверчков:
— Кри-кри-кри-кри! Кррррииии! Кри-криииии! Кррррррииии! Кри-кри-кри! Крррриии!
Из-за папиных стараний декорация шаталась, и зрителям казалось, что это неистовствует обиженный Буратино сверчок.
— Убирайся отсюда, жалкая букашка! — прокричал Денис.
Первоклассники, напуганные разбушевавшимся сверчком, благодарно зааплодировали.
Папа отбросил линейку. Всё было тщетно.
— Предупреди его, — сказал он Соне.
— Мне жаль тебя, Буратино! Прольешь ты горькие слезы! — выдала Соня последнюю положенную по сценарию реплику и зашептала: — Денис! Денис!
Но Денис ее не слышал, поскольку в соответствии с пьесой был занят поиском еды в каморке папы Карло.
— Как же хочется есть! — комментировал он свои действия, чтобы они были понятны публике. — Найти бы хоть корочку хлеба!
— Денис! Денис! — всё громче и громче звала Соня.
— Быть может, здесь есть что-нибудь вкусненькое! — воскликнул Денис и, прицелившись, точно попал носом в специальную отметку на рисунке очага.
Когда Денис повернулся к залу, зрители увидели, что теперь его нос свисает ниже подбородка наподобие хобота.
— Попробуй порвать очаг руками, — донесся из-за декорации папин голос.
— Там точно есть что-то вкусное! — быстро сориентировался Денис и начал скрести картон.
Картон был на удивление прочен. К тому же сегодня утром мама Дениса сама подстригла ему ногти, чтобы он выглядел на сцене опрятно и ей не пришлось за него краснеть.
— Ну что? — тихонько спросил папа.
— Не получается, — сквозь зубы прошипел Денис.
— Сейчас что-нибудь придумаем.
Через секунду из-за декорации вылетел обломок линейки и шлепнулся на сцену.
— Кри-кри-кри! — раздался голос сверчка. — Ой-ой-ой! Я куда-то уронил свой ножик!
Денис подобрал линейку.
— Сейчас я до тебя доберусь, букашка-таракашка! — пригрозил Буратино и принялся царапать неподдающийся картон.
— Кри-кри-кри! — подбодрил деревянного человечка сверчок, который, похоже, ничуть не боялся куклу, вооруженную ножом.
Папа закрыл лицо руками.
— Да здесь какая-то дверца! — радостно сообщил зрителям Буратино, разодрав нарисованный очаг.
И тут, слава богу, на сцене появился папа Карло.
— А что случилось с твоей курткой? — спросил отца Буратино.
«А что случилось с твоим носом?» — едва не ответил Митрофан, но вместо этого сказал:
— Я продал ее, чтобы купить тебе азбуку!
— Ты принес мне что-нибудь поесть?
— Да, вот! — Митрофан протянул Денису манго. — Только не ешь его, оно еще будет нужно в таверне, — прошептал он.
Денис взял манго. При этом у него из рукава выпал и закачался браслет от наручников. Денис торопливо запихнул его обратно и, придерживая падающий на губы нос, стал «есть» фрукт.
Яблоко, которое в этой сцене должен был грызть вместо луковицы Буратино, задумавшись, съел Юра Кондаков. «Оно было несладкое и червивое», — оправдывался он, давя на жалость. И Соне пришлось пожертвовать припасенным для Костика манго.
Все это как-то прошло мимо папы, и теперь он, выглядывая из-за кулисы, думал, что ему уже повсюду мерещатся манго.
Папа облизнулся и посмотрел в зал. Чем дальше от сцены располагался ряд, тем жизнерадостнее были зрители. Первоклассники и второклассники почтительно следили за спектаклем, третьеклассники лыбились, четвертые и пятые классы хихикали и переглядывались. Лишь последний ряд с директрисой и людьми из РОНО был озадаченно серьезен. Дальше, у стены, едва удерживая телефоны и камеры в трясущихся от смеха руках, искренне веселились родители.
В ряду второклассников возникло шевеление. Это поднялся с места Ростислав Борисович.
Последние пять минут в животе продюсера шла война. И, кажется, побеждали плохие. Периодически Ростислав Борисович вздрагивал и вибрировал всем телом, словно телефон, получивший эсэмэску. Эти неприятные ощущения сопровождались звуками из нутра, похожими на клекот в трубах центрального отопления, когда по ним осенью пускают горячую воду.
Ростислав Борисович понял, что, если он сейчас не добежит до туалета, случится нечто ужасное. Он встал с кресла и тут же осознал, что добежать не удастся. Передвигаться получалось только осторожными шагами. От резких движений в желудке вспыхивали волнения и разгорались беспорядки. Очень осторожно Ростислав Борисович двинулся вперед на негнущихся ногах, словно человек, который забыл, как пользоваться коленями.
Когда он поравнялся с Анной Степановной, они встретились глазами.
— Вы уже уходите? Вам настолько не понравилось? — спросила она. — Я сама не понимаю, что с ними сегодня!
Если вы когда-нибудь листали отрывные календари, то, вероятно, представляете, какую примерно ахинею в них обычно пишут. "Календурь" - пародия на типичную календарную солянку (памятные даты и шахматные задачи, народные приметы и мудрые мысли, астрология и прочая ересь). Рубрика печаталась в 2005-м в MAXIM. Ничего крышесносящего, но вполне себе честный юмор. Хотя, конечно, пять лет назад многие шутки смотрелись свежее. Как бы то ни было, за "Календурь" мне не слишком стыдно и сейчас. Файл я склепал аж три года назад для какой-то сетевой библиотеки, но что-то меня отвлекло и никуда я его в итоге не выложил, так что вы - первые читатели.
Среди рассказов Сабо несколько особняком стоит автобиографическая зарисовка «Мое первое сражение», в юмористических тонах изображающая первый литературный опыт автора. Однако за насмешливыми выпадами в адрес десятилетнего сочинителя отчетливо проглядывает творческое кредо зрелого писателя, выстрадавшего свои принципы долгими годами литературного труда.
Литература знает немало случаев, когда книги о войне являлись одновременно и автобиографическими. Особенно много таких книг появляется в переломные эпохи истории, в периоды великих революций и небывалых военных столкновений, когда писатели вместе со всем народом берутся за оружие и идут сражаться за правое дело. Свинцовые вихри, грохот орудий, смертельная опасность входят в жизнь человека, как в другие времена школа, женитьба, мирная работа, и становятся частью биографии.Великая Отечественная война стала частью биографии и писателя Владимира Саксонова.
Перед вами давно обещанная – вторая – книга из трёхтомника под названием «Сто и одна сказка». Евгений Клюев ещё никогда не собирал в одном издании столько сказок сразу. Тем из вас, кто уже странствовал от мыльного пузыря до фантика в компании этого любимого детьми и взрослыми автора, предстоит совершить новое путешествие: от клубка до праздничного марша. В этот раз на пути вас ждут соловей без слуха, майский жук, который изобрёл улыбку, каменный лев, дракон с китайского халата, маленький голубчик и несколько десятков других столь же странных, но неизменно милых существ, причём с некоторыми из них вам предстоит встретиться впервые.Счастливого путешествия – и пусть оно будет долгим, несмотря на то, что не за горами уже и третье путешествие: от шнурков до сердечка!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Предлагаем вашему вниманию две истории про девочку Веру и обезьянку Анфису, известного детского писателя Эдуарда Успенского.Иллюстратор Геннадий Соколов.
Введите сюда краткую аннотацию.