Шкурный интерес - [28]

Мы свернули на улочку, вдоль которой ручьем текла вода из канализации.

– Кубинка-река! – прокомментировал Степанов. – Никогда не пересыхает! А порой, когда идут дожди или прорывает трубу где-нибудь еще, эта река становится глубокой и непроходимой. Видели бы вы, на какие ухищрения идут люди, чтобы переправиться с одного берега на другой! В это время тут любят плескаться цыганские дети.

Я сморщила нос:

– И им не противно?

Степанов покачал головой.

– Самое интересное, – молвил он, – что это место – практически центр города. Вам может показаться странным, но я влюблен в Кубинку.

– Почему же? Если вы здесь родились, это вполне объяснимо. К тому же это весьма экзотично.

Мы миновали несколько лавок, в которых продавались, судя по надписям на кусках картона, хлор, ацетон, кислота и керосин.

– У нас в Тарасове такого не встретишь, – заметила я.

– В сорока километрах от Баку есть город химической промышленности – Сумгаит, – сказал Степанов. – Кулиев, кстати, оттуда родом. Там воздух кислый на вкус от паров хлорводорода. Вместо зарплаты людям там зачастую выдают готовую продукцию. Вот они ее и продают. Они еще по дворам, бывает, ходят, кричат, что у них там из химикалиев имеется. Может, и сами услышите.

Все, что открывалось моему взору, разительно отличалось от реалий Тарасова.

Мы повернули за угол, и я увидела двух мальчишек, играющих с самодельным самокатом довольно необычной конструкции – плоским и широким, сколоченным из деревянных реек, на подшипниках, с торчащей спереди палкой, выполнявшей функцию руля. Один мальчишка усаживался на самокат, другой толкал средство передвижения под откос. Игра сопровождалась восторженными криками.

– Дети на «тачке» катаются, – улыбнулся Дмитрий Анатольевич. – Кстати, мы пришли.

Мы прошли во дворик через какой-то мрачный туннель, заставленный мусорными ящиками. Путь нам торопливо пересекли несколько жирных крыс. Двухэтажный дом имел форму четырехугольника, разомкнутого в том месте, где располагался выход из дворика. Через блоки, прикрепленные у противоположных окон, словно мосты, были перекинуты веревки с сохнущим бельем. Мы поднялись на второй этаж по деревянной лестнице, заставленной горшками и ведрами с цветами.

– Это цветы Севиль, – поведал Степанов. – Она всегда выносит их на свежий воздух в теплый сезон, очень любит флору.

Мы постучали в деревянную дверь, покрытую облупившейся голубой краской.

– Как вам типичный дворик старого Баку? – осведомился Степанов. – Такого вы нигде больше не увидите. Эти дома были построены еще в сталинское время.

Дверь открыла красивая женщина лет тридцати пяти.

– Дима! – обрадовалась она. – Давно тебя не видела! Проходите!

– Евгения, – кивнула я.

– Севиль-ханум.

Женщина провела нас в уютную комнату, стены которой украшали пестрые ковры. Мне невольно вспомнилась квартира Капкана.

– Пойду приготовлю чай, – сказала Севиль.

– Первым делом азербайджанцы угощают гостей, – улыбнулся Степанов. – Не предложить гостю чаю у них считается предельно дурным тоном.

Севиль, помимо чая, подала на стол большую тарелку с восточными сладостями.

– Мои соболезнования, – сказала она Дмитрию Анатольевичу.

– Севиль, – начал Степанов, – в последние дни жизни Елена общалась с тобой… Не уловила ли ты в ее поведении чего-нибудь странного?

– Лена очень нервничала, но не говорила, с чем связаны ее переживания. Что-то явно тяготило ее, – ответила хозяйка.

– Говорят, она отправилась в город за покупками, хотела пойти с тобой… И не вернулась. Мы, конечно, слышали эту историю, но неплохо было бы услышать ее и от тебя – в подробностях.

– Вообще-то, мы предполагали прошвырнуться с ней по магазинам восьмого числа, – задумчиво произнесла Севиль. – У меня как раз в тот день намечалась куча свободного времени. Но Лена почему-то позвонила пятого, выразила желание остаться у меня ночевать, а когда приехала, посидела очень недолго и сказала, что ее планы поменялись, и была такова. Возможно, у нее действительно к тому моменту наметились какие-то нарушения психики.

– Севиль, у нас имеются серьезные подозрения, что причина смерти Елены – не наркомания. Мы думаем, это было убийство.

– Убийство?!

– Да, но не проси меня ничего объяснять. Это слишком долго, а я сейчас не могу себе позволить терять время… Лучше скажи, контактировала ли Елена в Баку с кем-нибудь еще, помимо тебя и моих компаньонов?

– Мне об этом ничего не известно. Хотя… Постой! Ты можешь расспросить моего сына Джейхуна. Не забыл его?

– Нет. А Елена с ним общалась?

– Да. Я не могла уделять ей достаточно внимания. Как-то раз Лена попросила Джейхуна сопроводить ее в прогулке по городу. Мой сын, как истинный джентльмен, не отказался. Он и впоследствии не раз составлял ей компанию. Понимаете, одно дело – пройтись по магазинам, и совсем другое – какие-то культурные мероприятия, занимающие более длительное время. Поговорите с ним.

– Но как мы его найдем?

– Я дам адрес.

Ничего нового, что могло поспособствовать расследованию, Севиль не сообщила. Дмитрий Анатольевич и подруга его покойной жены обменялись друг с другом последними новостями, после чего мы распрощались.