Шкура льва - [72]

Его светлость отошел в сторону, повесив голову. Его мать смотрела на сына, постукивая пальцами по подлокотникам кресла. Ротерби обернулся.

— Откуда мне знать, что вы и есть тот Жюстен Кэрилл, о котором говорится в документе?

— Это нетрудно подтвердить. Вспомните тот вечер у Уайтса, когда между нами вспыхнула ссора. Вспомните, как ко мне обращались Стэплтон и Коллис, как они говорили, что знают меня с детства, когда мы учились в Оксфорде, и что они посещали меня в моем замке во Франции. Как назывался замок, ваша светлость?

Ротерби глядел на Кэрилла, роясь в памяти. Однако ему не пришлось долго напрягаться. Уже при первом упоминании ему показалось знакомым название «Малиньи».

— Замок Малиньи, — сказал он. — И все же…

— Если этого недостаточно, чтобы вас убедить, я могу сослаться на сотню свидетелей, знавших меня с детства. Поверьте: мою личность можно подтвердить совершенно неопровержимо.

— И что из этого? — внезапно спросила ее светлость. — Даже если окажется, что вы — незаконнорожденный сын моего супруга, что вы можете требовать от нас?

— А вот об этом, мадам, — исполненным серьезности голосом ответил мистер Кэрилл, — я и хотел бы спросить у своего брата.

Глава 21 Шкура льва

В огромной комнате с колоннами повисла звенящая тишина. Мистер Кэрилл и ее светлость по-прежнему сидели в креслах, он был нарочито спокоен, графиня же не скрывала волнения. Гортензия, как нетерпеливый зритель, подалась вперед, наблюдая трех актеров в этой трагикомедии.

Ротерби стоял, опустив голову и нахмурив брови. Понимая, что именно его хотели услышать, он все же ощущал крайнюю нехватку слов. Дальнейшее развитие событий было непредсказуемо и могло бы помешать его планам. Ротерби раздумывал о том, как ему действовать и как вести себя в этой неожиданной ситуации. Первой нарушила тишину ее светлость. Сузив глаза, она рассматривала мистера Кэрилла, утолки ее рта были опущены. Она уловила имя Малиньи, и то, что она знала, заставило ее задуматься, хотя мистер Кэрилл и не подозревал об этом.

— Я не верю, что вы сын мадемуазель де Малиньи, — сказала она наконец. — Я никогда не слышала о том, что у милорда был сын. Я не верю, что между ним и той женщиной что-то было.

Мистер Кэрилл пристально смотрел на нее, отбросив свое привычное хладнокровие. Возглас удивление вырвался у Ротерби, он подался к матери.

— Так ты знала? Что мой отец…

Она горько улыбнулась.

— Твой отец женился бы, если б осмелился, — сказала графиня. — Для того, чтобы получить разрешение своего родителя, ему пришлось вернуться в Англию. Как и он сам, его отец был своенравен и вел себя так, как позже твой, когда дело касалось тебя. Он не хотел даже слышать об этом браке и просил моей руки для своего сына. В свою очередь, мой отец был не прочь извлечь из этого союза выгоду и согласился отдать меня вместе с огромным наследством.

Мистер Кэрилл обратился в слух. Запутанное дело начинало проясняться.

— Итак, — продолжала она, — твой дед заставил твоего отца забыть женщину, которую тот оставил во Франции, и жениться на мне. Я не знаю, за какие грехи мне выпало такое наказание. Но так уж вышло. Твой отец сопротивлялся, оттягивая свадьбу целый год. Затем была дуэль. Кузен мадемуазель де Малиньи пересек Ла-Манш и затеял ссору с твоим отцом. Они дрались, и Малиньи был убит. После этого отношение жениха ко мне изменилось, и однажды, через месяц или чуть позже, он поддался натиску своего отца. Мы поженились. Но я не верю, что граф оставил сына во Франции. Я не верю, что он мог так поступить. Каким бы бесчувственным он ни был, я не верю, что он мог бросить мадемуазель де Малиньи при таких обстоятельствах.

— Значит, вы полагаете, — сказал Ротерби, — что этот человек все выдумал?

— Уж не считаете ли вы, — с презрением прервал его мистер Кэрилл, — что я специально приготовил документы на такой случай?

— Нет, но вам эти документы могли бы пригодиться и для других целей, скажем, для шантажа, если бы граф был жив, — предположила ее светлость.

— Но примите во внимание, мадам, что я богат, гораздо богаче, чем граф Остермор, и это могут подтвердить мои друзья Коллис и Стэплтон. Зачем мне его шантажировать?

— И каким же образом вы стали тем, кем являетесь? — спросила она.

Мистер Кэрилл вкратце рассказал, как сэр Ричард Эверард заботился о нем и, усыновив, сделал наследником всех своих богатств, которые были весьма значительны.

— Я могу неопровержимо доказать, что ваши сомнения необоснованны. Вы, ваша светлость, говорите, что, если бы милорд имел сына, он бы знал о нем. Но тем не менее, он ничего обо мне не знал. Можете ли вы припомнить дату — хотя бы месяц — его возвращения в Англию?

— Разумеется. Конец апреля тысяча шестьсот восемьдесят девятого года. И что из того?

Мистер Кэрилл снова вынул документ. Кивнув Ротерби, поднес бумагу к его глазам.

— Какая здесь дата, я имею в виду, дата рождения?

Ротерби прочитал — 3 января 1690 года.

Мистер Кэрилл свернул документ.

— Теперь, я думаю, вы поняли, почему милорд остался в неведении о моем рождении, — положив бумагу в карман, Кэрилл вздохнул. — Жаль, что он так и не узнал об этом, — сказал он, как бы обращаясь к самому себе.