Шкура льва - [47]

— Я, мадам? Видите ли, я гуляла в саду и увидела мистера Кэрилла. У него был скучающий вид, и я решила почитать ему какие-нибудь книги.

— После всего, что произошло в Мэйдстоуне? — съязвила леди Остермор. — Как женщину, меня поражает ваше безрассудство.

Гортензия вспыхнула и прикусила нижнюю губу. Мистер Кэрилл поспешил ей на выручку.

— Ваша милость, вы должны признать, что мисс Уинтроп поступила благородно, посвятив так много времени уходу за мной и таким образом сделав вам немалое одолжение.

— Одолжение? Мне? — опешила графиня. — Вы хотели сказать — вам?

— Со своей стороны, мадам, я уже попытался выразить ей свою благодарность. Не желаете ли вы последовать моему примеру?

Мистер Кэрилл понял, что допустил оплошность, позволив себе разговаривать с ней в таком дерзком тоне.

Леди Остермор ударила тростью по земле.

— За что мне благодарить ее, сэр? Говорите, коль вы так хорошо осведомлены о происходящем!

— Да хотя бы за ее роль в спасении вашего сына, мадам. Господь свидетель, я не из тех, кто привык хвастаться собственными заслугами, — произнес он тем шутливым тоном, за которым обычно скрывал свои истинные чувства, — но все-таки не могу не упомянуть о том, как много мисс Уинтроп и я сделали для вашего сына. Она — тем, что так успешно выходила меня. Я же — тем, что не оставил ее уход без внимания и сделал все возможное, чтобы поскорей поправиться. Вот видите, мы оба потратили немало сил, защищая ваши интересы. А если так, то, справившись со своим нелегким заданием, мы были просто обязаны обменяться парой слов, чтобы подвести кое-какие итоги нашего сотрудничества.

Леди Остермор мрачно посмотрела на него.

— Сэр, вы сошли с ума? — спросила она.

Мистер Кэрилл пожал плечами и улыбнулся.

— Как-то раз мне это уже говорили. Полагаю — всего лишь из злости.

Он протянул руку в сторону скамьи, стоявшей неподалеку.

— Не изволит ли ваша милость присесть? Простите мне, что я предлагаю это, руководствуясь своими личными интересами. Врачи не советуют мне слишком долго стоять на ногах.

Мистер Кэрилл надеялся, что графиня оскорбится и уйдет. Но не тут-то было.

— Очень любезно с вашей стороны, — язвительным тоном сказала она и направилась к скамье.

Устроившись на ней, леди Остермор продолжала, подражая манере мистера Кэрилла:

— Мне стало известно о том, что вы оба сделали для лорда Ротерби. Должно быть, вам и в самом деле ясно, чем он обязан вам?

— Куда уж яснее. — На лице мистера Кэрилла появилась улыбка, которая могла бы обезоружить даже Медузу Горгону[28].

Графиня помрачнела еще больше.

— Нет, все-таки я вам кое-что объясню. Он обязан вам тем, что вы проложили пропасть между ним и его отцом. Вы разъединили их — вот что вы натворили.

— Разве не обязан он этим своим порочным поступкам? — с вызывающим спокойствием спросила Гортензия.

— Порочным поступкам? — воскликнула миледи. — И у вас еще хватает наглости произносить такие слова? Нет уж, пусть его судят праведники, а не какая-то бесстыжая плутовка, осмелившаяся бежать вместе с ним! Ведь это вы с невинным видом одурачили его! Вы наставили его на неверный путь!

— Мадам, вы оскорбляете меня!

Гортензия поднялась на ноги. Ее глаза горели, щеки пылали.

— И я тому свидетель, — глухо произнес лорд Остермор, вошедший в сад через главный вход.

За его приближением следил только Мистер Кэрилл. Он удивился тому, как постарел и осунулся граф за последний месяц. Тот повернулся к леди Остермор.

— Зачем вы так распекаете это несчастное дитя? — с упреком спросил он.

— Несчастное дитя! — возмущенно воскликнула миледи и подняла глаза к небу, как бы призывая его подтвердить абсурдность этих слов. — Ах, боже мой, какое несчастное дитя!

— Хватит, мадам! — начиная злиться, строго произнес граф. — Ваше поведение неблагоразумно и недостойно.

— Если это так, то я всего лишь следую вашему примеру. Благоразумно ли, достойно ли, как вы обращаетесь с собственным сыном?

Лорд Остермор нахмурился. Он своем сыне он не мог говорить без раздражения.

— Нет у меня сына, — угрюмо произнес он. — А есть только распутный, негодяй и пьяница, который носит мое имя и однажды станет лордом Остермором. Этого я не могу его лишить. Но я лишу его всего остального. Прошу вас, больше не заставляйте меня слушать о нем. Поскольку мистер Кэрилл уже поправился, лорд Ротерби сегодня же покинет мой дом. Я уже отдал соответствующие распоряжения. Впредь я не желаю видеть его. Он уедет отсюда и пусть скажет спасибо — так же, как и вы, раз уж он вам дорог, несмотря на весь позор, которым мы обязаны ему, — что дорога не приведет его в Холборн-Хилл.

Она побледнела и с едва сдерживаемой яростью посмотрела на него.

— По-моему, подобная участь вашего сына обрадовала бы вас.

— Нет, — ответил он — мне было бы стыдно перед мистером Кэриллом.

— А перед вашим сыном?

— Ничуть.

— И вы — его отец? — с презрением произнесла графиня.

— К моему великому стыду, мадам, — ответил граф.

Казалось, со времени поединка между мистером Кэриллом и Ротерби лорд Остермор изменился не только внешне.

— И — хватит об этом, хватит! — закричал он, внезапно заметив Кэрилла, который задумчиво смотрел себе под ноги и рисовал кончиком трости какие-то замысловатые фигуры на песке. Он повернулся к своему гостю, чтобы спросить о его самочувствии. Миледи встала и уже хотела удалиться, но в этот момент появился Ледюк с подносом в руках. Поставив его на столик, он молча показал своему хозяину на тарелку бульона, на бутылку рейнвейна и на письмо, лежавшее в углу подноса. Адрес на письме был написан почерком сэра Ричарда Эверарда. Мистер Кэрилл взял его и положил к себе в карман. Леди Остермор удивленно подняла брови.