Шкура льва - [39]

Он хотел было взять обратно слова обвинений, высказанных мистеру Кэриллу, но осекся и резко протянул руку: «Доброй ночи, Жюстен». В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Ледюк.

— Капитан Мэйнуоринг и мистер Фэлгейт желают видеть вас, сэр, — объявил он.

Мистер Кэрилл нахмурился. За время горячей дискуссии с сэром Ричардом он совершенно забыл о Ротерби и о том деле, которое его ожидало.

— Проводи сэра Ричарда, — велел он слуге, — и проси сюда джентльменов.

Сэр Ричард отступил на шаг.

— Надеюсь, никто из них не знает меня, — сказал он. — Иначе мое присутствие здесь может скомпрометировать тебя.

Но мистер Кэрилл успокоил его.

— Ерунда. Это маловероятно, — сказал он, и сэр Ричард направился к двери.

Друзья лорда Ротерби, скучавшие в приемной, едва взглянули на сэра Ричарда. Но когда он вышел из гостиницы и пересек площадь, от стены отделилась фигура, до сих пор скрываемая тенью, и последовала за ним сквозь лабиринт грязных улочек сначала до Черинг-Кросс, затем до Бедфорд-стрит и потом до самого дома на углу Мэйден-Лэйн.

Глава 11 Дуэль

Лорд Ротерби назначил встречу на семь утра на Линкольн-Инн-Филдз. В такой ранний час это место как нельзя лучше подходило для выяснения отношений между джентльменами; но поскольку оно было неподалеку от Стреттон-Хауза, трудно было избавиться от мысли, что Ротерби специально выбрал его, чтобы тем самым выразить свое презрение к отцу, которого он подозревал в сговоре с мистером Кэриллом.

Часы собора Святого Климента Датского только что пробили семь, когда мистер Кэрилл, герцог Уортон и майор Гаскойнь, оставив привезший их экипаж ждать на углу Португал Роу, появились на поляне, окруженной густым поясом деревьев.

Они прибыли первыми, и герцог, не тратя зря времени, принялся осматривать место предстоящей схватки. Мистер Кэрилл безучастно стоял в стороне, и его, казалось, не занимали ни действия секундантов, ни яркие краски солнечного утра.

После беседы с сэром Ричардом он почти не сомкнул глаз ночью, пытаясь решить, как ему поступить: порвать с приемным отцом, которого он всей душой любил и почитал, или предать человека, который, несмотря на все содеянное им, оставался его родным отцом. Сердцем он понимал, что должен поступать по велению сыновнего чувства, но разум противился — это означало бы пренебречь памятью матери, обмануть сэра Ричарда и, возможно, навсегда расстаться с ним, единственным в мире человеком, заменявшим ему и друзей и семью.

И, словно мало было мистеру Кэриллу этих мучений, на него, как снег на голову, свалилась еще ссора с Ротерби. Там, у Уайтса, он должен был отдавать себе отчет, что ничего иного не могло последовать после его рассказа. Но Кэрилл также прекрасно сознавал, что никакие последствия не остановили бы его. Имя Гортензии надо было очистить от налипшей к нему грязи, и только он мог сделать это. Более того, Ротерби своей агрессивностью сам вынудил мистера Кэрилла прибегнуть к крайнему средству, и, защищая Гортензию, он защищал также и себя. Но это была лишь одна сторона дела. При иных обстоятельствах он бы безмятежно проспал всю ночь, нимало не беспокоясь о предстоящем поединке. Но Ротерби был его сводным братом, сыном его отца, и перспектива скрестить с ним шпаги нравилась мистеру Кэриллу ничуть не больше, чем перспектива предать лорда Остермора.

— Неужели нельзя избежать схватки? — размышлял он.

Возмущенный голос майора Гаскойня вывел мистера Кэрилла из задумчивости.

— Черт побери! Где этот малый? Может, он еще не протрезвился после вчерашней попойки?

— Да, становится поздновато, — отозвался герцог Уортон, доставая табакерку. И действительно, с улиц уже доносились крики утренних торговцев. — Если его милость сейчас не объявится, нам придется уходить. Иначе мы рискуем иметь полгорода свидетелями.

— Позвольте-ка, не они ли это? — спросил Гаскойнь, шагнув в сторону и вытянув шею, чтобы лучше видеть. — Ага, ну наконец-то! — И он указал на приближающуюся к ним троицу: лорда Ротерби, его приятеля мистера Фэлгейта, экстравагантного юнца, и крепкого и дородного капитана Мэйнуоринга, слывшего в городе большим забиякой. Более странную пару секундантов трудно было представить, но у Ротерби, видимо, не оказалось иного выбора.

— Дьявольщина! — выругался мистер Фэлгейт своим пронзительно-жеманным голосом. — Что за рань для приличных людей. Я бы еще спал и спал, а теперь наверняка буду клевать носом весь день! — Он снял шляпу и тщательно промакнул лоб куском шелка, который именовал платком.

— Джентльмены, не начать ли нам? — грубовато спросил Мэйнуоринг.

— Давно пора, — ответил Уортон.

— Ну! Ну и ну! — в притворном ужасе закудахтал мистер Фэлгейт. — Вы, ваша светлость, похоже, сегодня еще не ложились!

— Мы уже осмотрели здесь почву, — сказал Гаскойнь, не обращая внимания на болтовню Фэлгейта, — и нам кажется, что вон там, под деревьями, самое подходящее место.

Мэйнуоринг критически посмотрел туда.

— Так, солнце… Ага! Отличное место, я…

— Но нам оно не годится, — вскричал Ротерби, до этого не принимавший участия в разговоре. — Чуть правее земля лучше.

— Но там вы будете у всех на виду, включая и Стреттон-Хауз, — возразил герцог.