Шкура дьявола - [6]
– Независимость суждений…, нет мелочей…, артиииист… – При этом он ничего не записывал, а произносил скорее для меня, чтобы проверить мою на это реакцию – может какая-то и была, но я не придал этому значение, а весьма возможно и просто пытался меня сбить с мысли…
Причина, по которой фразы выпали первоначально из моей памяти – его акцент именно на вопросы. Еще вероятно это были мысли вслух и больше говорящие не о моих характеристиках, а скорее, о его возможностях быть внимательным ко многому одновременно. Да, интересный тип, но почему-то от этого легче не становилось. Вот если бы он констатировал, что интуиция никогда меня не обманывает – это успокоило бы…
– Шерстобитов, ты чо сегодня такой плюшевый – совсем не реагируешь. Взялся изучать «Систему», изучай! А мест лишних в спарринге нет… Елисеев, не блажи, приведи его в чувство… вот, на пол и скрут… добей! Вооот. Да чо с тобой, Алексей, ефрейтора, что ли присвоили?… – Капитан Сабов вел факультатив по «рукопашке», и не любил, когда из его занятий делали освобождение от распорядка дня, подходил к своим занятиям со всей серьезностью и очень гордился тем, что был учеником самого Кадочникова.
Ребята из под его «руки» выходили если не мастерами, то неплохими умельцами прикладной системы, и именно в боевых условиях, где даже не «полная выкладка»[6] весила не один десяток кг, что уже говорить про фон усталости и так далее. Да и уметь применять любой предмет в виде оружия тоже не лишнее.
Многое было схоже и с тем, чему в свое время показывал мне отец, а того в свое время его отец и так далее – терские казачки.
А потому и мы, хоть скоро и выпускники, но из-за уважения к Ван-Ван-Чуну, как любя называли своего учителя Ивана Ивановича, подходили к тренировкам серьезно по нескольку раз в неделю, а кто хотел и чаще, и были благодарны, возможности применения в последствии полученных навыков, каждый в свое время и в своей ситуации…
– Ван-Ваныч, да их с Толиком Жуковым сегодня в «особый» тягали, вот и куксятся… – Вступился кто-то вовремя, иначе не миновать спарринга с самим В.В., а он никогда не лупил, только болевыми наказывал.
– «Особый» – не приятно… Чо тогда приперся, квасился бы со взводом в аудитории.
– Чем сложнее – тем лучше, может когда-нибудь научусь собираться в критических ситуациях… – Уходить не хотелось, как в прочем и обузой Виталику быть то же. Ван-Ван-Чун смягчился:
– Ладно, вам двоим по 500 отжиманий, потом «липкие руки», дальше посмотрим… чебураторы особой породы.
Ия
Виталик Елисеев был нашим третьим товарищем, тоже продолжателем семейной традиции, начинавшейся истоками породы, такие же как у меня, – с «русского Терека» и станицы Грозной, хотя и приехал поступать, как и я, из Москвы.
Семьи наши часто проживали там, где проходили службу отцы. Гарнизонные будни не то чтобы походили один на другой, это у взрослых похоже было так, а у нас раздолье: то походы, то стрельбы, то охота с батей, то рыбалка в офицерской компании… И как говаривали подвыпившие служаки: «Это вам не какая-нибудь гражданская попойка, здесь все без бардака и разврату… Это, мил человек, воинское предприятие и самое безобразное из того, что может произойти: либо очередь по воробью из пулемета, либо тонна тротила на ерша, а поражением в этой битве – не своевременное окончание горючего, что гарантирует полный провал в подготовке боеготовности».
После этого обычно следовала команда: «Огонь»… и промахов никогда не было – все же офицеры.
Мне нравились эти компании, в них, даже если кто-то и перебирал, то все равно все заканчивалось дружескими объятиями, и всегда чувствовался дух неповторимого братства и единства, а остальное все как у обычных людей: службе время – потехе час.
Это потом уже, расставшись с армией, я понял их не подготовленность и даже боязнь когда-нибудь да подходившей отставки, пусть и обеспеченной военной пенсией и уважением, и даже устроенностью бытовой и заботой государства. Это образ жизни в законсервированности, отстраненности от гражданского общества с его правилами и не пониманием жизни «по уставу», под тяжестью принятой присяги, долга и понятия чести офицера. Эти люди, кроме выправки, отсутствия гражданских вещей и, возможно, взгляда, почти ничем не отличались от подавляющего большинства обычного населения, но внутренние различия разительны.
Возможно возложенная на них ответственность за несениеслужбы, задругиежизни, данноеобещаниесложить головы в указанных Родиной месте и времени, а главное готовность к этому, конечно, постоянное соприкосновение с оружием и нахождение в напряженном состоянии, воспитывают в человеке, начиная с военного училища, тот сгусток качеств, совместить которые с имеющимися у других людей, вне жизни в армии, крайне тяжело…
…Как то, на очередном политзанятии замполит шутливо объяснил почему нас так боятся на западе:
– Да потому что мы внешне такие же как они, а души у нас другие – понять они нас не могут, товарищи курсанты,… по-ни-ма-шь! А всего непонятного человек опасается. Заметьте все опасаются, кроме нас. Мы – никого, сколько бы нас не было. И потому всегда хотят Русь уничтожить или подчинить… На что нам, конечно, нааас… плевать, по-ни-ма-шь… – мы всегда к этому готовы. Даже такой светоч военного империализма, как Отто фон Бисмарк, который, несмотря на всю к нам нелюбовь, наверняка засматривающийся на наших русских барышень и наши земли, с опаской говаривал… – И вынув из заднего кармана сложенный вчетверо листок, начал читать, с первой буквы резко уменьшая громкость:
«Киллер номер один» — именно так окрестили Алексея Шерстобитова по прозвищу «Солдат». Десять лет его преступления сотрясали новостные ленты. Все знали о его убийствах, но никто не знал о его существовании. Мишенями киллера были крупные бизнесмены, политики, лидеры ОПГ: Отари Квантришвили, Иосиф Глоцер, Григорий Гусятинский, Александр Таранцев… Имел заказ Алексей Шерстобитов и на ликвидацию Бориса Березовского, но за секунды до выстрела последовала команда «отбой».Предельно откровенная, подлинная история о бандитских войнах, в которых активно участвовали спецслужбы, о судьбах главарей самых могущественных организованных преступных группировок.«Ликвидатор» — не беллетристика, не детектив, не литературное «мыло», не нудная мемуаристика.
Продолжение скандального автобиографического романа легенды преступного мира Алексея Шерстобитова по прозвищу Леша Солдат. Общественное мнение об Алексее Шерстобитове разделилось. Одни считают «киллера номер один» жестоким убийцей, другие — чистильщиком, поскольку его жертвами становились криминальные главари и олигархи, третьи убеждены, что Шерстобитов действовал по заданию спецслужб.Присяжные заседатели постановили Шерстобитову обвинительный вердикт, но при этом выразили ему снисхождение, что спасло «Солдата» от пожизненного заключения.
Новая книга Алексея Шерстобитова стала продолжением его знаменитых автобиографических романов «Ликвидатор» и «Ликвидатор 2». Легенда преступного мира 90-х Леша Солдат не зря дал третьей части своих мемуаров подзаголовок «И киллеру за державу обидно» — в центре сюжета история с продажей за рубеж российской секретной военной техники. Единственный человек, который встал на защиту чести и достояния России, подло убит наемными киллерами. Вдова убитого, пытаясь отомстить за смерть горячо любимого мужа, вступает в противоборство с мафией.
Художественная книга автора бестселлера «Ликвидатор. Исповедь Легендарного киллера» Алексея Шерстобитова насыщена психиатрическим анализом самых громких массовых преступлений последних лет: в том числе трагедий в Редкино и Кратове. Подобного вы еще не читали.
Новая книга Алексея Шерстобитова стала продолжением вышедшей год назад его книги «Шкура дьявола». Герои, знакомые читателю по первому роману легенды преступного мира 90-х Леши Солдата – Весна, Татьяна, генерал Силуянов, тетушка Элеонора – стали главными действующими лицами и этого произведения.О чем новый роман? Жанр его определить непросто: тут и великолепно выстроенный острый сюжет, в котором задействованы спецслужбы и тайные организации, и мир криминала с его жестокими законами, и личные переживания, и религиозно-философские размышления.
В основе романа «Чужая жена» лежит история о женщине, попавшей в приключение: поиск клада, захват заложников, с участием спецслужб. Основной акцент книги сделан на традиции ислама, а также сопряженных с ним трудностей, связанных с разным толкованием Корана. А вот герой второго плана «охотник» своими проф. навыками напоминает автора книги — известного снайпера Орехово-Медведковской ОПГ — Лёшу Солдата. В конечном итоге он помогает в спасении нескольких жизней… Стилистика, орфография и пунктуация автора частично сохранены.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.