Школьные рассказы - [15]

– Не волнуйся. Как только училка уйдёт, мы тебя сразу выпустим, – успокоил его Женька.

– А если не уйдёт? – с опаской спросил Лёха и попятился назад.

– Не мандражируй. Чего ей в классе торчать?

В это время Синицына, которая ни жива ни мертва от страха топталась возле двери, взмолилась громким шёпотом:

– Мальчики, ну давайте же, делайте что-нибудь.

Женька с укором посмотрел на Лёху.

– Мужайся, Лёха. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя её к директору потащили.

Лёхе не хотелось, чтобы Синицыну потащили в кабинет директора. Но ещё больше ему не хотелось оказаться там самому. И он принял решение. Залезая в шкаф, Лёха из последних сил надеялся, что биологичка заглянет в класс и, убедившись, что всё в порядке, уйдёт.

Женька отпер дверь. Таисия Ивановна зашла в кабинет с таким решительным видом, что стало ясно – в ближайшее время уходить она не собирается.

– Зачем вы заперли дверь? – строго спросила учительница.

Женька знал, что Синицына совсем не умеет врать. Если она проговорится – конец. Призвав на помощь всё своё красноречие, Женька преданно посмотрел в глаза учительницы и отрапортовал:

– Мы тут хомяков кормили. Только Синицына совсем ни при чём. Она даже и не хотела вовсе. Она говорит: «Не надо, Таисия Ивановна не разрешает». А я заладил: «Давай покормим, давай покормим». Так что Синицына не виновата. Наказывайте меня.

Он так трагически склонил голову в ожидании кары, что учительница просто не могла не оценить его благородства. Она улыбнулась и снисходительно кивнула.

– Ладно, джентльмен, на первый раз прощаю. Но больше этого не делайте. Их нельзя перекармливать, иначе можно только навредить.

Лёха сидел в шкафу в ожидании, когда его выпустят из заточения, с тоской вслушиваясь в гомон голосов. Класс заполнялся ребятами. Близилось начало урока, но Лёха не терял надежды, что Женька придумает, как его освободить.

И тут раздался звонок. Ждать дольше было нельзя. Лёха толкнул дверь и с ужасом понял, что заперт. Только теперь узник в полной мере осознал трагизм своего положения. Ему не оставалось ничего другого, как сидеть весь урок в шкафу.

Лёхе повезло, что в двери была замочная скважина. Обзор, который предлагало это единственное оконце, связывающее его с внешним миром, был весьма жалким, но к своей радости Лёха обнаружил, что за партой, стоящей как раз рядом со шкафом, сидят Женька с Синицыной. Конечно, это мало помогало ему в теперешнем положении, но все-таки как-то обнадеживало.

Таисия Ивановна сделала перекличку.

– А почему нет Потапова? – спросила она.

У Лёхи сжалось сердце. Казалось, никогда ещё ему так мучительно не хотелось присутствовать на уроке. Он услышал голос Женьки.

– Он к врачу пошёл. У него уши болят.

Уши у Лёхи и правда болели. Но не настолько, чтобы он не услышал, как учительница с сомнением проговорила:

– А мне казалось, что я его сегодня видела. Может, он приболел оттого, что я наметила его спросить?

Когда Лёха услышал о планах Таисии Ивановны, его желание посетить урок сильно поколебалось. Во всяком случае, неизвестно, что лучше – иметь в журнале «нб» или «двояк». Теперь Лёхе было немного легче смириться со своим незавидным положением. Он притулился к стенке и стал ждать.

Казалось, урок тянется целую вечность. Лёха сидел, согнувшись в три погибели. Ноги у него затекли, шею ломило. Он попробовал пошевелиться и расправить плечи, но тут задел головой полку. Один штырёк, поддерживающий её, расшатался и держался на честном слове. Лёха осторожно отодвинулся назад, но в этот момент небольшой кусок штукатурки прямо возле штыря отвалился от стенки, полка хряпнула и опустилась прямо Лёхе на плечи. К счастью, звук был не очень громкий. Но главное, что услыхав шум в шкафу, Женька не растерялся. Он тотчас сбросил на пол учебник, так что повернувшись к классу от доски, Таисия Ивановна встретилась с его невинным взглядом.

– Простите, я нечаянно, – искренне сказал он.

Молча покачав головой, биологичка продолжала рисовать на доске схему круговорота воды в природе. Стоило ей отвернуться, как Женька бросил в сторону шкафа испепеляющий взгляд. И о чём там только Лёха думает!

А Лёха думал о том, чтобы устоять. Он уже не сидел как барон, развалившись на венике, а скрючившись стоял и, подобно античному атланту, плечами поддерживал злосчастную полку. Силы героя быстро иссякали, и он понимал, что до конца урока ему никак не дотянуть. И тут в шкафу раздался грохот.

На этот раз нужно было уронить по меньшей мере с десяток учебников, да ещё хорошенько по ним наподдать, чтобы звук выглядел правдоподобно. И Женька сдался.

Взгляд Таисии Ивановны ничего хорошего не сулил.

– Что там в шкафу? Лена Синицына, ну-ка открой, – сказала она.

Синицына поднялась и на трясущихся ногах шагнула к шкафу. Она открыла створку, и зрелище, представшее её взору, до конца дней запечатлелось у неё в памяти. Перед ней было лицо, вернее даже не лицо, а то, что от него осталось. Скальпа не было, а вместо кожи зияли кровавыми ранами мышцы.

– Скальп снял… – прошептала она и стала медленно сползать на пол.

Только после того, как Синицыну откачали, открыли другую половинку шкафа, где под таблицами был погребен Лёха. Потом Женька доказывал, что Лёха самый настоящий везунчик, ведь мало того, что он не ушибся, так ещё и треугольник разломился на две части. Может быть, насчёт везения Женька был прав, потому что когда Лёха увидел муляж человеческой головы с открытыми мышцами, он понял: ему в самом деле посчастливилось, что он не оказался рядом с таким ужасом в соседнем шкафу.