Школа: всё получится! - [4]

А разнообразие сюжетов зависит от того, с какими историями уже познакомили его взрослые, как научили встраивать их в игру. Если ребенку интересно разыгрывать сюжет, он будет охотнее запоминать детали истории, а значит, развивать память и внимание. Они нужны нам для формирования саморегуляции. Сюжетно-ролевая игра появляется на сцене позже, потому что она – сложнее всего. Тут нужно держать в поле внимания и сюжет, и себя самого и как-то взаимодействовать с другими. Не случайно современные дети сейчас редко играют в такие игры. А игры с правилами вызывают у старших дошкольников большие затруднения.

Это вполне объяснимо, если мы приглядимся к тому, как устроено детство современных дошкольников. Мы увидим, что возможностей поиграть у них совсем немного. Дворов, где дети могли бы свободно забавляться вместе, в крупных городах почти не осталось. Во многих детских садах и развивающих центрах такая форма занятий, как сюжетно-ролевая игра, по разным причинам отсутствует. Среди них – и коммерческие соображения, и неумение педагогов дошкольной системы воспитания играть и обучать игре, и ориентация на другие подходы к развитию ребенка. Получается, что главная форма занятий, которая развивает способность управлять своим поведением, часто недоступна дошкольникам.

Еще одна трудность с игрой вызвана тем, что мамы и папы, родившиеся в девяностые годы, могли сами пропустить этот этап развития. Ведь со многими из них не играли: их родителям было тогда не до этого, а идея выпустить ребенка во двор в крупных городах уже признавалась небезопасной. Но есть и хорошая новость: способность играть есть в каждом взрослом. Есть книжки, сайты, обучающее видео и даже специальные курсы и пособия для родителей. Однако я, как обычно, предложу для вдохновения художественную повесть «Сахарный ребенок» Ольги Громовой. Там есть чудесное описание детства главной героини. Оно было наполнено играми со взрослыми и разными другими общими интересными затеями, которые очень пригодились девочке в школьные годы.

«Родители оба работали, и работали много. Но когда они были дома, а я еще не спала, казалось, что все их время принадлежало мне. Ни разу я не слышала „отойди“, „займись своими игрушками“, „мне некогда“, „поговорим потом“. Сейчас мне кажется, что мы все время играли.

…Сегодня за ужином мы попали в волшебную страну эльфов и гномов, где, как всем известно, в кисельных берегах текут молочные реки. В глубоких тарелках с крутым ярким ягодным киселем и налитым по краям молоком нужно „пропружать“, прокладывая русла для молочных речек в кисельных берегах. Если не торопиться и действовать аккуратно, в тарелке получится карта страны с озерами, реками, ручьями и океаном вокруг. Мы долго возимся, а потом сравниваем, у кого лучше получилось: у меня, у мамы или у папы. Папа даже умудрился построить какую-то гору из киселя и уверяет, что именно из нее течет вот эта молочная река. Пока мы рассматриваем картины в тарелках, гора расползается и получается мутное море. Мы с мамой смеемся, а няня ворчит: „Ну, собрались младенцы – баловство одно“.

…Мама обычно читает или рассказывает мне удивительные истории из жизни разных богов, героев, волшебников, да еще на разных языках. А папа редко рассказывает „правильные“ сказки, то есть народные или литературные, – чаще на ходу сочиняет…Мама очень хорошо рисовала и нередко во время рассказа набрасывала рисунок…На стенах в доме висели две карты: политическая карта мира – в большой комнате и громадная карта двух полушарий – в детской. Вторая висела так низко, что мне было видно все, что там нарисовано. Карту можно было снять и положить на пол.

Любимая наша игра – „Где кто живет“. Мы все ложились на пол вокруг карты мира и расставляли на ней, например по Африке, кубики с африканскими картинками. Попутно мне рассказывали разные истории об обычаях, о населении, о климате, о путешественниках, об истории этих стран.

На ходу придумывались новые игры: сделанные из бумаги кораблики приплывали к Берегу Слоновой Кости, захватывали негров, везли их через океан и продавали на невольничьем рынке в Америке, где Линкольн негров освобождал. Все игры заканчивались победой добра над злом.

В выходной, накрывая большой овальный стол к обеду, мы играли в Круглый стол короля Артура и его доблестных рыцарей. Ну и, конечно, доблестный Ланселот – я – не мог за обедом капризничать, чавкать или плохо справляться с ножом и вилкой.

Много играли в стихи. Если со мной гуляла мама, то в ее памяти всегда находилось какое-нибудь красивое стихотворение про то, что мы видели: птиц, собак, траву, деревья, грозу, дождь, весну, лето, осень, зиму – практически про все. Стихи были красивые и легко запоминались. Позже мы играли – кто первый вспомнит стихи про то, что мы видим.

Иногда все вместе играли во времена года. Например, в „Осень“, читая по очереди строчки из стихов про осень. Играли на равных: я помнила к тому времени много стихов, а родители никогда не читали те, которые были уже известны мне.

Вообще стихов мы читали много. Любимые стихотворные сказки перечитывались столько раз, что я успевала выучить их наизусть. Потом мы рассказывали эти стихи и сказки друг другу: мама мне – одну строчку, я ей – следующую.