Школа Северного пути - [50]

Братец Бай Фэн лениво потягивался, демонстрируя изрядный размах плеч и рук.

— Скучно это! А как же оставить всех в дураках? Если я превращусь, скажем, в девицу и нужный мне человек ею обманется, то я потрачу шэнь, а враг мой, когда пойман будет, сможет утешиться совершенством ловушки. Другое дело, если я не стану менять сущность, а своего все равно добьюсь. Чуешь разницу, Стратежка?

— Чую, — соглашалась девушка. — Мой братец любит насмехаться над людьми.

— Я люблю гордиться своей работой, Стратежка, — отвечал лукавый Бродяга. — А мой дар — просто дар, он не требует совершенствования.

Он всегда приходил в кабинет, где Ли Имэй делала амулеты и талисманы, устраивался на циновке в уголке и, если не болтал о всяких пустяках, то дремал, точно большой камышовый кот. Говорил — нравится, дескать, запах бумаги и туши.

— Так и помог бы тушь растереть, — фыркала каллиграф.

— Лениво мне, Стратежечка. Я посплю тут, ага? Чтобы меня Мастер не нашел и не припахал к какому-нибудь делу.

— Лентяй!

— Угу.

Но возмущалась Имэй лишь для вида. Бродяга приносил с собой еще одну жаровню, несколько одеял, а зачастую и горшочек с ворованной едой. И всем этим честно делился. А самое главное, он был рядом — живой, теплый, пахнущий мясом и лесом, храпящий, чешущийся, болтающий без умолку, смеющийся и самый-самый лучший. Чем не счастье?

Бродяга научил её менять личины простейшими способами — грязью лицо намазать, одежду наизнанку вывернуть, изменить походку и голос. Учил и ругался, мол, что за времена пошли, стратегу потребны навыки шпиона. Где такое видано?

Теперь Имэй вспоминала эти уроки с благодарностью. Иначе она ни за что не добралась бы до Восточных ворот, где уже поджидал её одноглазый стрелок с Пуговкой.

Сяо Чу вольготно расположился за столиком в харчевне и уплетал за обе щеки наваристый суп. Девочка-найдёныш в тёплых и чистых одёжках (даже в крошечных сапожках) сидела у него на коленях и послушно открывала рот, когда лучник подносил ложку. Лучник с дитём управлялся как заправский папаша: дул на горячее, мясо предварительно жевал и старательно вытирал рукавом перемазанные бледные щёчки.

— Ничего, ничего, — приговаривал, не смущаясь прочих сотрапезников. — Теперь тебя никто не обидит. Пусть только попробуют! Ого! Дядя Чу утыкает злых людей стрелами, а кому мало покажется, тому кишки повыпускает. Кушай-кушай, деточка.

И всякий, кто видел одноглазого стрелка и его лук, сразу верили на слово. Такой жуткий тип ещё и чего похлеще учинит с обидчиком малышки.

Отобедав и расплатившись за вкусный харч с хозяином, Сяо Чу вручил Пуговке яркую резную погремушку, взял ребёнка на руки и неспешно, вразвалочку направился к воротам. Они с Имэй даже взглядами не обменялись. Зачем, если всё было обговорено и продумано заранее.

Вот брат Сяо становится в очередь на выход из города, возвышаясь над остальным народом на целую голову и выделяясь не столько увечьем, сколько статью, выправкой и манерами. И все, в том числе и стражники, таращатся на него во все глаза. Ещё бы! Плащ на нем мехом подбитый, под ним доспех кожаный, одежда дорогая и новая, а уж сапоги-то! Такие принцу впору. Кому сказать, что это и есть наследного принца подарок — не поверят.

А Сяо Чу никого, кроме Пуговки не замечал: нашёптывал глупости какие-то смешные, пытаясь выманить на свет хотя бы одну улыбку, и тем самым умилял почтенных матрон и стареньких бабушек. Да и дедушек тоже. Кто в таком благостном окружении обратит внимание на побирушку.

Нет, солдаты-стражники заметили бы, у парней глаз намётан, они рис едят каждый день потому, что свою службу знают. Но когда одноглазый лучник с ребятёнком на руках вдруг повернул голову, показывая пальцем в сторону городских кварталов, и гаркнул: «Ба!», то на дымный хвост уставились даже самые упорные служаки.

Народ заголосил на разные лады. Кто рванулся домочадцев спасать, кто — за ворота, подальше от пожара. В их числе оказались Сяо Чу и нищенка. К тому же плащ, наброшенный на плечи, и широкая тростниковая шляпа с вуалью немедля превратили попрошайку в приличную женщину.

— Хорошо дымит! — восхитился лучник. — Даже не ожидал от ГоЭр такого мастерства. Кусочек с полмизинца, а дыму, гляди, на весь город. Какая умница!

— Пора ей в старшие ученики, — согласилась Имэй.

— Да и ты в ученицах засиделась, — ни с того ни с сего вдруг сказал Сяо Чу и сразу же пояснил мысль: — Ты в одиночку отправилась к человеку, которого в своё время испугалась настолько, что даже убить не смогла.

Возражать Ли Имэй не стала, просто она сама себе не могла пока объяснить, что в ней изменилось. Куда делся вечный ужас перед неодолимой властью и насилием? В каком огне сгорели её стыд и робость?

Глава 13 Бродяга

— Вот же ж ублюдки… — прошипел сквозь зубы Сяо Чу, выдёргивая стрелу из мертвеца. — Привязались, как… Тьфу!

Он с досады пнул покойника, с головы до ног закутанного в тёмное, и обернулся к Имэй.

— Может, зря мы решили сделать круг, а? Надо было прямой дорогой в Аньчэн идти. Какая разница?

— Теперь уже не знаю, — тяжко вздохнула та в ответ.

Пуговка, сидевшая в корзинке за спиной у стрелка, звучно втянула носом морозный воздух и тихонько взвизгнула, как щеночек. Если бы не она, эта крошечная малявка, ещё не известно, пережили бы они атаку.