Школа двойников - [27]

– Потому что оператор должен быть злой, быстрый и неприхотливый. Его нельзя приучать к комфорту. Оператора и так-то на съемки не выгонишь, а если он будет еще полеживать с удобствами – все, край! – охотно ответил один Саша на вопрос другого.

– Теперь понятно, – деловито согласился Байков и остановил Лизавету, уже взявшуюся за ручку двери: – Погоди, там у тебя гости…

– Что? – Она машинально посмотрела на часы. – Без двадцати одиннадцать. Только гостей не хватало. Кого черт принес?

– Вот за что люблю, так это за неженский строгий ум и сообразительность! И за умение задавать вопросы!

Лизавета удивленно вскинула брови – обычно Саша не балагурил столь плоско. Тот сразу посерьезнел.

– Честно говорю, не знаю. Но личность преотвратительная. Только я расположился поудобнее, это явление заглянуло в комнату, увидело меня, не поздоровалось и даже не спросило разрешения войти, а поинтересовалось, где ты. Я, как честный человек, ответил правду-истину, и тогда это чудо-юдо молча уселось в кресло напротив.

– А ты?

– Что – я? Встал и так же молча вышел. Хотел и вовсе уйти – не люблю душных людей, но сжалился над тобой, решил предупредить. Опасный тип, очень опасный…

– Надеюсь, хоть не вооруженный! – Лизавета решительно распахнула дверь.

В кресле мирно подремывал старый знакомец, начальник протокольного отдела Смольного – колобок в мешковатом костюме, сшитом фабрикой Володарского задолго до выхода оной на мировой рынок, и в тяжеленных очках с миллионными диоптриями. Обычно близорукие люди кажутся беззащитными и слабыми. Глава протокола мэрии был явно не из их числа – убогий наряд и толстые линзы, неведомо как, лишь подчеркивали его властность и показную уверенность в себе.

– Добрый вечер, Елизавета Алексеевна, добрый вечер.

– Здравствуйте, Пал Палыч! – учтиво ответила Лизавета.

От Пал Палыча зависели все политические корреспонденты города. Именно он знал, где можно подловить и задать вопросы приехавшему с официальным визитом премьер-министру Канады или президенту ЮАР. Только он знал, кто и когда прибывает с неофициальным визитом, и мог организовать соответствующую «утечку» информации. Лизавета частенько выезжала на официозные, или, на телевизионном языке, «паркетные» съемки, и была хорошо знакома с протокольным начальником. Тем не менее она не могла даже предположить, с чем связан столь поздний, неформальный и неожиданный визит.

– Вижу, вижу, что вы удивлены! – Пал Палыч легко выпрыгнул из яркого цветастого кресла. Он, человек, отвечавший за этикет и при коммунистах, и при демократах, безусловно, умел держаться непринужденно при любых обстоятельствах. – А я по вашу душу, по вашу душу. Вы даже можете догадаться почему. – Начальник протокола на секунду замолк, увидел, что Лизавета не собирается гадать о причинах его прихода, и посерьезнел: – У меня к вам разговор, очень важный! – Пал Палыч мельком глянул на двух Саш, топтавшихся у выхода, – пора, мол, и честь знать, разговор будет конфиденциальный.

Учтивый Маневич немедленно сказал:

– Мне еще текст писать, я пошел.

Саша Байков сначала поинтересовался:

– Мне уйти? Тогда я в соседней комнате. – И уже Маневичу: – Приютишь минут на пятнадцать?

– Вполне могли бы поговорить и при вас, что за тайны мадридского двора, – сказала Лизавета, однако удерживать никого не стала.

– Тайны не тайны, а беседа будет нешуточная. Присядьте.

Лизавета безропотно села, хотя непринужденность главного церемониймейстера Смольного потихоньку превращалась в нахальство.

– Начну с общеизвестного. Сейчас идет серьезная борьба за пост мэра. В нее включились…

– Я, по чистой случайности, в курсе.

– Конечно, конечно, – заторопился Пал Палыч, – я понимаю. Мне говорили, что вы девушка ершистая.

– Это в смысле, что на рыбу похожа?

– Почему на рыбу? – опешил гость. Его элегантная, предписанная правилами хорошего тона вальяжность моментально исчезла.

– На ерша, на рыбу…

– Нет, что вы, как можно, если вы и рыба, то белуга, красивая и ценная. – Пал Палыч снова взял себя в руки и опять держался барином.

Лизавета откинула волосы со лба. Белуга как комплимент новейшего времени – весьма оригинальный ход мысли.

– Разговор чисто деловой и серьезный. Как и борьба, развернувшаяся в Петербурге. Дело ведь не только в личностях. Дело в концепциях. И победа той или иной концепции роковым образом может повлиять на судьбу Петербурга.

– Вот, значит, как, концептуальный подход…

– Да, да, да, как хорошо, что вы меня понимаете, – решительно поддержал Лизавету Пал Палыч, – именно концептуальный, именно! – Он явно слышал термины «юмор», «сатира», «сарказм», но только на уроках литературы в школе, и до сих пор пребывал в уверенности, что это нечто абстрактное, для жизни непригодное. – Чрезвычайно необходимо добиться того, чтобы реформы в городе продолжались. Ведь сменить курс – проще простого, а вот довести дело до конца… Это, я вам скажу, не каждому под силу…

Лизавета с трудом проглотила совет переходить к делу, раз уж был обещан деловой разговор. Увертюры хороши в опере или на светском рауте. Правда, многие полагают, что без предисловий не обойтись и на переговорах любого уровня, но Лизавета, приученная работой к стремительности, моментально уставала, когда при ней велись пустопорожние разговоры.