Шкатулка воспоминаний - [24]
Позже аббат постоянно возвращался к этому уроку: «Первое правило. Главное – понять человека, каким бы он ни был, принять любого, обретающегося на земле: одетого и голого, белого и черного, пребывающего в мире или в войне, в горе или в радости, в болезни и во здравии, умирающего или новорожденного».
– Никогда не забывай этих слов! – сказал аббат Клоду, и Клод никогда не забывал.
В этом и состояло религиозное учение Оже – несколько строк из иезуитского писания. Во всем остальном аббат резко отрицал Церковь. Поэтому он и запретил давать грушам церковные названия и чувствовал себя так прекрасно в богохульном гробу-исповедальне.
Клод спросил аббата об источнике такой жгучей ненависти.
– Скажу так: Христос умер за наши грехи. А я умру за его, – ответил аббат, прежде чем вспылить. – Если ты слепо веришь этой догме – можешь проваливать. Можешь идти туда! – Он указал на видневшиеся вдали пики гор Республики. – О, хирург и его братия с удовольствием примут тебя в одну из своих реформистских школ! Научат, как творить добро, экономить средства и развивать промышленность. Можешь идти к ним, когда пожелаешь, и без толку тратить свое время по воскресеньям. Ты меня понял? А до тех пор будь доволен, что можешь заниматься всем, чем пожелаешь, а не этим вздором, столь любимым баловнями Господними!!!
Клода вполне устраивали его воскресенья, но он был всерьез обеспокоен неожиданным всплеском гнева со стороны аббата. Сообразно своей природе он стал наводить справки.
– Хочешь знать, что поделывает аббат по воскресеньям? Он проводит время в часовне, занимаясь постыдными вещами, – сказала Катрин, женщина, знающая о стыде все. – Я их видела.
– Их? – Для Клода это была новая информация.
Катрин и без вопроса рассказала бы все, что знала. Она объяснила, что религиозные предрассудки аббата связаны с его тайными встречами.
– Я видела их вместе. И Мария-Луиза тоже. Расскажи ему.
– Я не видела, – ответила повариха, – только слышала.
– Давай расскажи ему! Расскажи про шум.
Мария-Луиза отказалась.
– Ладно, ладно, сама расскажу! Там звенели цепи и все такое. Кричал кто-то. В основном аббат. Знаешь ли, я была в Париже и знаю, что за непристойности творятся там ночью. Да, это именно то, что я думаю. Так ведь, Мария-Луиза?
Стряпуха вновь отказалась распространять слухи. Катрин зашептала, рассказывая о похождениях аббата:
– Скорее всего он там с монашкой. Или со священником. А что тут удивительного?
Клод признал, что ничего удивительного в этом нет. Аббат не раз демонстрировал отсутствие каких-либо моральных принципов. Он частенько посылал в Париж незаконные письма, в которых порой похабно описывал монашек.
Кляйнхофф заставил их прекратить сплетничать.
– Перестаньте! Пусть его тайные встречи останутся таковыми.
Клод сомневался, что хочет этого. Для него воскресенья были наполнены сомнениями и подозрениями. Он задавался разными вопросами, как-то: есть ли смысл в получении такого образования на службе у аббата, со всеми его неясными намерениями? Какой вообще становится его жизнь? Постоянная поддержка со стороны аббата в течение недели радовала Клода, но когда мальчик оставался один, он начинал волноваться. Тогда, чтобы избавиться от дурных мыслей, он читал или рисовал. Одна книжка, о классических богах, особенно его увлекла. В ней Клод встретился с Гефестом, вспыльчивым богом огня и кузнечного ремесла, страдающим хромотой. Автор сказки считал, что его уродство является не чем иным, как проявлением божественной иронии, и утверждал, что вспыльчивость бога связана с комплексами, возникшими на почве хромоты. Клод забраковал такую интерпретацию. Он считал, что Гефест стал архитектором, оружейником, кузнецом и изобретателем колесницы именно потому, что его дважды сбрасывали на землю с Олимпа. Из-за своего уродства Гефест стремился создавать прекрасные вещи. От прочитанной сказки Клод снова захандрил. Конечно, он волновался не из-за того, кем был Гефест, а из-за того, кем не был он сам. Развитие его способностей в рисовании и эмалировании будто приостановилось. Последним работам явно не хватало живости и красоты, свойственных его ранним наброскам.
В один из своих воскресных приездов домой Клод рассказал об этом матери. Та ответила: «Не переживай! Сейчас ты в таком возрасте, когда нужно вспахать и засеять множество полей! Время сева!» Ее слова не слишком успокоили Клода. Он переживал, что знания, которые получает, чересчур расплывчаты и не связаны между собой, что они не имеют опоры и парят в воздухе, подобно пылинкам, в лучах солнца. И все-таки Клод не мог отрицать одного противоречивого и поразительного факта: своей отчаянной любви к аббату. Учитель и ученик стали так же близки, как две плиты ручного пресса. Но как им теперь отдалиться?
Клод рассказал матери о многообразии интересов аббата. Мадам Пейдж попыталась развеять сомнения сына: «Ты прав, лучше с любовью возделывать одно поле, чем кое-как – несколько. Впрочем, дай аббату время, и он раскроет свои планы. Возможно, он хочет посадить один сад из множества необычных растений!»
– Мне хочется посвятить себя чему-то одному! – сказал Клод. – Очень трудно правильно воспринимать и обдумывать все, что мы делаем.
Зачем понадобилось эксцентричному старику миллионеру, владеющему уникальной коллекцией старинных рукописей, нанять молодого ученого, чтобы тот восстановил историю жизни давным-давно умершего человека?Каприз? Нелепость? Возможно…Но… какая же тайна скрывается в пожелтевших от времени манускриптах, если за обладание ею — убивают, убивают и убивают снова?
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.