Шкатулка - [2]

Няня. Миленькай! Кровиночка моя!

Граф останавливается. Няня с плачем бросается к нему в объятия.

Няня (исступленно целует Графа). Голубчик мой! А я уже и не чаяла встренуть тебя, соколик мой ясный… Сколько я тебя не видела? Ослабли глазоньки мои без тебя… Дай я тебя пошшупаю (тонкими коричневыми пальцами ощупывает лицо Графа). Без малого тридцать годков без тебя?

Граф берет Няню на руки, кружит ее по залу.

Няня. А какой ты хорошенький был… Бывало бежишь ко мне, прутиком машешь, словно гренадерчик какой, а у самого ножки кривенькие, коленочки назад смотрють, такой хорошенький. И вся дворня тебя любила, кучер Степан-заика, царствие ему небесное, помню, как увидит тебя, так и уссытся, так мы все тебя любили… Где ж ты так долго был, голубчик мой (плачет). А когда поехал ты в Питербурх проклятый на учебу, как мы убивались по тебе, соколик ты наш… Матвей, конюх, аж с колокольни упал пьяный, так мы все тебя любили. А я, как вечор настанет, выйду на дорогу и в сторону Питербурха гляжу, гляжу. Гляжу и плачу, плачу… Так и ослабли глазоньки мои. А ты жил, жил, жил без сказки моей, без ласки моей… А я тебе сейчас сказочку расскажу. Хочешь?

Граф кивает. Няня, поерзав, устраивается поудобнее.

Няня (речитативом, отбивая ритм по груди Графа сухонькой ручкой). А вот и поди ш ты, как было – не было, так и сказ про то я веду. В море-окияне остров есть Архипелаг. Встарь там Архип-князь правил. Никто на том острове не был, потому как стерегли яво морски богатыри – мокры муди. У князя Архипа в саду дуб был, на семи ветвях дуба того Раздирай сидел. Сам аки арап черен, со рта слюна бяжить, промеж глаз титя волосатая, а на лбу азбука жидовска… Любил его Архип, ох любил… Кормил с рученек, по три раза на день блох вычесывал. И Раздирай Архипа-князя любил, даром, что бесов выблядок, как завидит его, так и ластится… Никого окромя князя не признавал, никого в сад тот не пущал. Раз вышел Архип в сад, глядь на дуб – никого, вокруг дуба обошел – никого, все деревья осмотрел – никого… Закручинился князь, занедужил, и не пьет и не ест, все под дубом сядит. Год сидел, два сидел, исхудал, как лисапед, волосьями оброс, от морозу, от солнышка черен стал. А на третий год он на дуб полез, только… (зевает) Только ночью вниз спускался, в окна заглядывал… (зевает) Так и умер… Сказка – ложь, а правда, соколик, она еще хуже…

Няня, улыбаясь, засыпает. Граф осторожно на цыпочках относит ее и кладет на деревянную покрытую овчиной лавку. Так же аккуратно отходит и выбегает из зала.

Красный зал. Стены завешены охотничьими трофеями, портретами балерин. Посередине заставленный бутылками стол, за которым неподвижно сидят: Сергей в штатском, Владимир в мундире офицера, Митя в маскарадном костюме Пьеро. Двери распахиваются, Граф стремительно врывается, выставив вперед ногу, пытается тормозить, но, не рассчитав, налетает на стол.

Посуда гремит, все вскакивают.

Сергей. Господа! Мы в полном сборе! Виват!

Владимир (изображает горниста). Ту-ру-ру ту-ру-ру!

Митя (сдерживая икоту). Граф, вы опоздали…

Граф улыбается, берет бутылку, откупоривает, запрокинув голову, пьет до дна.

Сергей (хлопает в ладоши). Браво! Браво, Граф! Учись, Митька, учись, сволочь!

Митя. Я тоже… так могу, дайте мне право это…

Владимир. Ту-ру-ру! Ту-ру-ру!

Сергей (закрывает уши). Володя, прекрати, ты не в полку, экое ведь скотство!

Митя. Я… дружен с Бахусом, пиит младой лобзу… Я требую весталку!

Сергей. Да ты, брат, пьян, на што тебе весталка?

Митя (изумленно-задумчиво). Я ей все изолью… (плюхается в кресло, поднимает пустой бокал) Господа, за калмыков! Стоя!

Владимир. Ту-ру-ру! Ту-ру-ру!

Сергей (обнимает Графа за плечи). Как славно, что ты нас не забыл. Давай надеремся, как раньше… Помнишь?

Владимир. Ту-ру…

Сергей. Ротмистр Конашевич! Я вам приказываю перестать трубить! Все, блядь, спят!

Владимир. А я?

Сергей. И ты спишь!

Владимир валится в кресло и засыпает.

Сергей. Как славно было раньше… Наши кровати стояли рядом. Я был новеньким, все вокруг было таким чужим, пугающим. После ужина я забрался в пустой класс и плакал, а ты подошел ко мне и протянул яблоко… И как ты из-за меня подрался с Галинским. А наша первая бутылка вина? А как ты влюбился в Мари? А я носил ей твои записки… Разве бывают друзья лучше тех, с кем пережил рассвет жизни… Нет, и еще раз нет. Я хочу выпить за это…

Сергей наливает в два бокала.

Митя (внезапно вскакивает). Господа! Я требую немедленного удовлетворения!

Сергей слегка толкает Митю в грудь, тот падает в кресло и засыпает.

Сергей (подносит Графу бокал). Я пью за нас. (Выпивает, разбивает бокал о пол, Граф вторит ему.) Дай-ка я тебя поцелую…

Обнимает Графа, целует. Поцелуй затягивается. Граф с легким удивлением отстраняется.

Сергей пристально смотрит на него.

Сергей (тяжело вздохнув). Да. Все эти годы. Невыносимое чувство. Ты рядом и ты не мой. Господи, как я ненавидел Мари, как я мечтал, чтобы она простудилась или подавилась яблоком. Как я ликовал, когда ее отца отправили послом в Италию. Я утешал тебя, лил вместе с тобой слезы, а в моей душе били фонтаны… Потом мы расстались, ты уехал, женился, изредка писал, я же ушел с головой в службу, сделал кой-какую карьеру, обзавелся (