Шиш вам, а не Землю! - [51]

Бросив корабль в крутое пике, Комп вовсю наслаждался произведённым эффектом паники. Вернее, собирался этим эффектом наслаждаться, пока не заметил, что эффекта такового нет и в помине. То есть, корабль падал на планету, двигатели его молчали, но люди находящиеся внутри «Скользкого», два пришлёпнутых земных придурка орали не своим голосом, какие-то частушки типа:

Шёл я лесом-перелесом

И набрался страху —

Энлонавты там летали

Со всего размаху!

В конце концов, уразумев, что человечишек так просто не проймёшь и стараться в этом вопросе нет смысла, «Скользкий» отключил органы витальных чувств и перешёл на режим ментало-рассчёта. А этот режим в свою очередь посчитал своей обязанностью включить двигатели, а в последствии и мягко приземлить всё это дело куда надо. То есть, на Ханаон — себя самого и разведчиков в себе.

— Слушай, Семёныч, — сказал Придуркин, лишь только «Скользкий» ткнулся брюхом в крупнозернистый морской песок, — у меня такое чувство, словно мы совсем недавно избежали гибели.

— Чувства, паря, для разведчика — первое дело, — сказал Семёныч обстоятельно. — Разведчик должен всё с чувством делать, а иначе, паря, дело табак!

— Вот и я думаю, Семёныч, с чего бы это? — недоумённо пожал плечами евфрейтор, выбираясь из чрева корабля и ступая ногой, вернее наступая ею на ханаонскую ящерицу.

Ящерица, не желая сдаваться, тут же тяпнула разведчика за ногу.

_ У-у, — завыл Кондратий, пытаясь поймать супостатку за хвост, с тем, чтобы в дальнейшем треснуть её о ближайший камень.

— Прекратите эмоционировать, евфрейтор! — приказал майор. — Стыдно, коллега! Вы же на службе, а не у тёщи на блинах, извиняюсь. И вы же не кисейная барышня, в конце-то концов. Ну подумаешь, представитель местной фауны отхватил вам немного от ноги. Производить скрытое наблюдение можно и покусанным. У же бывали преценденты!

— Ага, Семёныч, — прыгал на одной ноге агент-13-13. Вы бы не так эмоционировали и не такие слова говорили, а покрепче, если б вас тяпнули за пятку!..

— Да, евфрейтор, лексикон мой известен на полгалактики. Этого не скроешь, — похвастался майор. — Но уверяю вас, свой лексикон я редко применяю по той простой причине, что, прежде чем ступить куда-нибудь, смотрю себе под ноги. В отличие от некоторых.

— Так и я ж смотрел, — оправдывался Кондратий. — А она, сволочь зелёная, под цвет песка. Притаилась. Вот и вышла неувязочка. Знал бы, чёрт побери, что так выйдет, не полетел бы на этот Хамамон.

— Ханаон. — Середа откашлялся. — Но вот это-то как раз от тебя не зависело, — ухмыльнулся он, выуживая откуда-то фарагосский автомат. — Вот спёр по случаю, — пояснил он, — пока ты болтал с тем синемордым. Проверим технические характеристики этого оружия в деле.

— Дай я проверю, Семёныч! — заинтересованно потянулся к автомату Кондратий, в то же время не сводя глаз с зелёной ящерки.

Но майор только усмехнулся и покачал головой.

— Мстительность — нехорошее дело, голубчик, — сказал он и, наконец-то, сам сошёл на песок.

В отличие от Кондратия, майору повезло. Никакой гадины под ногой у него не оказалось. Зато гнус набросился на разведчика так, словно не ел с самого дня своего рождения.

Звонко хлопнув себя по щеке так, что эхо пошло гулять между деревьев, Середа принялся оглядывать окрестности. А окрестность эта являлась узким участком песчаного донельзя, морского берега и на этот берег с негромким плеском накатывались бирюзовые солёные волны.

А метрах в двадцати от берега колыхались в воде медузоподобные твари, которые учуяв людей, стали подбираться к ним.

С другой стороны песчаного пляжа вздымались вверх высокие, хотя и редкие деревья. Некоторые из них были похожи на земной хвощ, некоторые — на папоротники.

— Куда мы попали, Семёныч? — так и не получив вожделенного автомата, вопросил Кондратий. — Это прямь джунгли какие-то, а не лес!

Конечно же, Кондратий всю свою жизнь проведя в родном Задрипинске, никогда не видел джунгли вживую, но зато он видел их на картинках в книгах, а так же в кино.

— Ты, Кондраша, не очень-то зевай, — предостерёг молодого разведчика майор. — Экзотика экзотикой, а по сторонам поглядывай. Не ровен час выскочит какая-нибудь гадина размером эдак с паровоз и пиши пропало. Что будешь тогда делать?

— А, что такое паровоз, Семёныч?

Семёныч округлил глаза.

— Ну, паровоз… это такая… такое… В общем такая штука, что возит пар и свистит им при этом… так: фьююююююю!..

— На рельсах? — обрадовался Кондратий.

— Точно. Без рельсов он, как без рук.

— А чего ж он выскочит тут без рельс?

Семёныч живо изменил форму своих глаз, придав им теперь соответствующую случаю квадратуру. Может быть, Середа что-то и ответил бы Кондратию, но в это самое время в реденьком лесу что-то затопало, потом зашуршали ветки и послышалось сочное чавканье, сопровождаемое треском молодой поросли.

Где-то ухнуло, хрюкнуло… А потом на поляну вышло странное существо о четырёх ногах с клиновидной головой и маленькими, влажно поблёскивающими глазками.

Существо томно посмотрело на разведчиков и, не прекращая размеренно жевать целые охапки веток, торчащих из его пасти, направилось к землянам. У разведчиков не вызывало сомнений, что животное, появившееся перед ними, травоядно и всётаки размеры обитателя Ханаона вызывали у них обоих опасения.