Шиш вам, а не Землю! - [41]

И оно, это любопытство толкало Придуркина до тех пор, пока не вытолкало его на дорогу, где он встретил едущий грузовик. В кузове машины сидели, одетые в камуфляж, чешуйчатники и в лапах каждого виднелось, маслянисто поблёскивающее, ружьё, похожее на длинную подзорную трубу.

— Эй, инопланетянин! — закричали весело фомальдегауские вояки, завидев Кондратия. — Куда бежишь? Залазь к нам. Подвезём, так и быть.

Служба уже порядком осточертела чешуйчатникам и они радовались хоть какому-то разнообразию в облике Кондратия в череде своих унылых будней.

Кондратий воровато оглянулся и, увидев, что погоня безнадёжно отстала, облегчённо взмахнул рукой.

— Да гонются тут всякие, — сказал он. — Честному Хомо Сапиенс совсем проходу не стало. — Чешуйчатники протянули когтистые лапы и подхватили Кондратия, втаскивая в кузов машины. В машине нашлось свободное местечко. Грузовик ехал быстро и дерзкие выкрики Середы, всё более, отдалялись, пока не затихли. — Куда путь держите, служивые? — поинтересовался Кондрат, насторожённо озираясь и разглядывая солдат.

— Как куда? — недоумённо вопросил один из камуфлированных с тараканьими усиками над верхней губой. — И дураку понятно, дорога ведёт только в одно место — ракетодром Трёх Свиней.

— Только трёх? — уныло протянул Кондратий. — Неизвестно почему, но ему жутко хотелось, чтобы этих свиней было побольше. Может быть потому, что в Бараклиде жрать было нечего и у него давно кишки в животе марш играли.

— Только, — авторитетно подтвердили. — Больше, наверное, не завезли, когда называли это почтенное место. А, что, ты и вправду не знал, куда ведёт дорога?

— Знать то знал, — схитрил Кондратий. — Но вот решил вас проверить.

— Нам к этому не привыкать, — угрюмо буркнул один из чешуйчатников и внезапно зло взглянул на пассажира. — А ты, паря, случаем не из той комиссии будешь, что добивается уравнивания прав служащих фомальдегауской доблестной армии с крысозубами и урезания солдатского пайка на одну треть?

При упоминании об урезании пайка уже все чешуйчатники с ненавистью посмотрели на Кондратия.

— Не, я не из комиссии, — поспешил откреститься Кондратий, с облегчением вздыхая оттого, что он и вправду не из комиссии.

Кондратий, ведь, прекрасно понимал, стоит ему признаться в урезании пайка и гибель его при невыясненных обстоятельствах в результате несчастного случая стопроцентно обеспечена. Не нужно было быть большим учёным, чтобы понять, что солдаты любой из армий галактики не любят, когда урезают их паёк.

— Смотри, — подтвердил мысли Кондратия тот, что спрашивал про комиссию, — не дай бог раскроется, что ты из Комиссии, кранты тебе обеспечены. Усёк?

— Чего ж тут не усечь, — кивнул Кондратий. — Всё и так ясно, как дважды два.

— Что ж ты в трусах бегаешь, молодой человек? — повернулся к Кондратию фомальдегаусец с нашивками унтер-капрала на рукаве и бугрящимися мышцами под этим рукавом.

— Да как вам сказать, уважаемый унтер-ага, — замялся агент-13-13. — В общем, ограбили меня. Прямо на дороге. Одежду и деньги забрали, сволочи!

Когда Кондратий произносил последнюю фразу своей тирады, он вспомнил гнавшихся за ним тюремных надзирателей с дубинками и потому слово «сволочи», слетевшее с его губ, прозвучало более, чем натурально в том контексте, в котором он его сказал. И, наверное, только поэтому, в виду достоверности интонации Придуркина, солдаты в грузовике и в особенности сам унтер поверили ему.

— В последнее время на дорогах шалить начали, — переглянулись солдаты. — Никому житья не стало.

— Коррупция, — сказал тощий и бледный очкарик, сжимая уже видавшую виды винтовочку в тонких и нервных пальцах.

— При чём тут коррупция? — возразил другой. — Всё дело в инфляции и ни в чём другом.

— А я думаю, виновата эпидемия Морголиса, унёсшая в прошлом году всё поголовье скота в Междуречье, — покачал головой третий.

И на этом разговор о причинах падения уровня жизни на Фомальдегаусе и развившейся в связи с этим преступности, сам собой угас.

— Во! — внезапно показал Придуркину унтер-капрал на всё того же очкарика с очками-велосипедом на курносом чешуйчатом носу. — Чемпион! Самый умный в отделении боец. Никто Умника в домино обыграть не может. Скоро поедет в полк играть за честь полка.

— Плевать я хотел на ваш полк! — внезапно обиделся очкарик. — Мне и здесь хорошо.

— Ррразговорчики! — прикрикнул на очкарика унтер и, повернувшись к соседу очкарика: скользкому типу с водянистыми глазками-буравчиками, попросил-приказал: — Эй, Гундосый! А ну сбацай нам что-нибудь на своей пищалке-громыхалке! Авось, полегчает. Апосля вчеряшнего на душе, ой, как муторно.

21

Не заставляя себя долго уговаривать, тот, которого назвали Гундосым, выудил из кармана нечто напоминающее губную гармонику и грянул на ней бравурное и весёлое, приложив предварительно последнюю к тонким, фиолетовым губам. Солдаты запритопывали.

Время летело быстро. Так быстро, что Кондратий и не заметил, как они доехали до ракетодрома. Возле вьездных ворот машину встретил малоприветливый, заспанный фомальдегауский офицер.

— А это, что за безобразие? — ткнул он пальцем в руку Кондратию. — Почему не в форме? — И тут же переключился на остальных. — По ракетам, свиньи и бездельники! И живо мне! — Новоприбывшие рейнджеры, позабыв обо всём на свете, принялись выпрыгивать из кузова и помчались, сломя голову, к огромным металлическим конусам, что стояли на краю ракетодрома и являлись, скорее всего, фомальдегаускими ракетами. Каждый из этих конусов, как рассказывали Кондратию ещё по дороге, вмещал в себя до десятка бойцов Фомальдегауской Звёздной Гвардии и был по сути управляемым летучим космическим дотом при полном вооружении. — А ты чего расселся, как квохкудалка на насесте? — обратился офицер к Кондратию? — Бегом одеваться в склад! И, что б мне по форме был через две минуты! Да пошевеливайся, недоумок, сегодня я в плохом настроении! Через пять минут жду в ракете: побритого, одетого и надушенного солдатским убийственным одеколоном из серии «Смерть врагу!». Этот запах сильно действует на неприятеля, побуждая его к бегству.