Ширма - [7]

Адочка. Ну нет, размечтался, тебя туда не возьмут. А вот его (показывает на Родионова) возьмут. Он - настоящий душка!

Родионов. Вы знаете, она всегда что-то там лепила, шила, резала, вязала. Такая искусница, руки - золотые. А какая она была красавица!

Гаврилыч. Ну, это к делу не относится.

Родионов (вздохнув). Да, к сожалению - больше не относится.

Гаврилыч. Мы тут люди простые, может, где и палку перегнули. Ты, мать, не сердитесь. Я сам рабочий человек и все понимаю. Очень, кстати, не против, чтоб женщины профессией увлекались. Всякая работа хороша. И почему бы им, например, не работать - раз они все равно все успевают и по дому, и с детьми тоже. Надо максимально себя расходовать, а то зачем же, ведь закупорка силы может произойти у человека. Что он потом? Калека да обуза всему миру. Правильно я говорю?

Соня. Да... Я ведь тоже...

Гаврилыч. И потому всякий труд почетен. Так умные люди говорят, если не врут, конечно же. Что бы ты ни делала, мать, все лучше, чем у мужа на шее сидеть, особенно если нет мужа. Одобряю. На все сто одобряю. Люди всех профессий соединяйтесь! Всех. Кроме одной. (доверительно) Вот только врачей ненавижу. Убивал бы на месте, без суда и следствия.

Пауза.

Гаврилыч. Я только завижу где белый халат, так у меня сразу жар поднимается, в карманах подковы гну. Вот если бы мне за это ничего не было, я бы перепытал их всеми их адскими инструментами. Если бы мне за это ничего не было.

Соня (дрожа от страха). Что же они вам сделали такого?

Гаврилыч. А ничего! Ни-че-го!

Соня (беспомощно). Не понимаю.

Гаврилыч. Они ничего не сделали! Ничего не смогли сделать! Хер-рурги хреновы! Вот скажи, если бы ты была врачом...

Соня. Нет-нет...

Адочка (укоризненно). Ай-яй-яй!

Соня. Нет-нет!

Гаврилыч. Ну, допустим.

Соня. Я здесь совершенно ни причем. Я еще девчонка совсем была, когда это случилось. Ничего ведь нельзя было сделать, ничего, это произошло не по их вине, а по вашей. Вы были пьяны и неосмотрительны. Они сделали все, что в их силах. Как вы не понимаете?

Родионов. Да-да, она совсем девчонка была. Как вы не понимаете! Любой бы на моем месте сделал бы так же. Я совсем не хотел жениться. Зачем? Впереди столько перспектив.

Гаврилыч (Соне). Ты кого защищаешь? Ты их защищаешь? Да если бы ты была на их месте, ты бы даже пальцем не пошевелила, чтобы меня спасти! Я понял! Все вы одиноковые!

Соня. Но я ни в чем не виновата!

Родионов. С кем не бывает! Влюблялись, встречались, расходились. Мирно и по-хорошему. А она мне жить не дает! Я и в город другой переехал от этого живого укора, но она и там достала. Каждую ночь почти одно и то же: платье ей, видите ли, дорого обошлось, не нужна она, видите ли, никому, мама у нее, видите ли, больная, работа у нее, видите ли, страшная. Сплошные претензии. А я-то здесь причем, я? У меня своя жизнь, свои проблемы. Я живу честно, правильно, работой своей доволен. Дети у меня растут. (показывает на Адочку с Гнусом) Такие же симпатичные ребята. А она как вампир, присосалась к моей совести - не оторвешь.

Гаврилыч. Я бы оторвал. Я бы им руки пооторвал бы... Если бы мне за это ничего не было. Э-эх!

Соня (с трудом веря своим ушам).Родик, ты что говоришь такое? Я ведь ни разу в жизни тебя не потревожила, ни письмом, ни звонком. За столько лет мы один раз встретились, да и то случайно. Я же не виновата, что ты мне снишься по ночам. Я же думала, что тебе от этого никакого вреда...

Родионов. Она думала! Если бы ты хоть немного обо мне думала, то ты бы совсем обо мне не думала!

Соня. Но Родик, подожди, только не отворачивайся от меня сейчас, я прошу тебя, мне так страшно, так плохо. Все эти люди... Ты ведь не бросишь меня в такую трудную минуту. Я все осознаю потом, утром. Другие таблетки буду пить... Но сейчас поддержи меня, это так важно! Если и ты против меня, значит, я совсем пропала...

Родионов (проникновенно) Милая ты моя, как я тебя понимаю, но, увы, поделать ничего не могу. Все эти годы я думал о тебе, вспоминал, переживал все заново. Все не мог себе простить... Но не может же это продолжаться вечно!

Адочка (сочувственно) Бедняга! На что она его обрекла.

Гнус. Садистка! Я ее сразу оценил.

Встают с мест и все разом надвигаются на Соню.

Гаврилыч. Чертова баба! От тебя один вред!

Адочка. Ненавижу старых, одиноких, злых женщин! Мне сразу хочется умереть молодой!

Гнус. Ату ее! Ату!

Родионов. Несчастная, седая, в грязном платье! Оставь меня в покое, оставь!

Гнус. Вот тебе! (швыряет грязью из посуды) Вот!

Гаврилыч. Я бы мог стать капитаном, бороздить моря и океаны, если бы не она!

Гнус. Я не кидал бы вот так грязью, вот так, в пожилую женщину, потому что это низко и недостойно. Я уважал бы женщин! Но она могла меня бросить, бросить!

Адочка. Мне бы снились розовые слоны, а не вся эта грязь!

Родионов. Я ненавижу ее больше всех!

Соня (вне себя от ужаса, мечется по комнате). Простите меня! Пустите меня! Простите меня! Пустите меня! Простите меня, Ужас!!!

Соня пятится спиной к залу, на нее надвигается компания с искаженными лицами, они что-то кричат, но уже разобрать ничего невозможно. За их спинами становится Подросток, он прикладывает палец к губам, и внезапно звук исчезает, хотя, судя по лицам и жестам, они кричат еще сильнее. Где-то, непонятно откуда зовет Голос, зовет жалобно и безнадежно.