Ширали - [39]
- Добрый день, - поздоровался он, когда незнакомец подошел.
- Ну, как она, жизнь-то?
Маколи сразу бросился в глаза тощий свэг, пальто, застегнутое на три уцелевшие пуговицы, синий в белую крапинку платок, обмотанный вокруг шеи и прикрывающий грудь. Заметил он также, что котомка для харчей у человечка была длинная и узкая, как сложенный зонтик,
- Вот дождина-то, взвоешь, да? Что они там думают в небесной канцелярии, хоть бы дали нам передохнуть.
- Да он вроде кончается, - сказал Маколи, вглядываясь в реденькую сетку дождя. - Выпьешь чаю?
Человечек снял шляпу и хлопнул ею по колену. Лицо у него было маленькое, словно у ребенка, бледное и сморщенное, как сушеное яблочко. Глаза похожи на смородины.
- Ты издалека?
- Из Кандмурры.
- Без напарника ходишь?
- Был раньше, теперь за решетку попал.
- За пьянку посадили?
- Не… такой телок, все возле бабьих юбок жался. Заглянет в кухню, не дадут ли чего пожевать и, если мужиков там не окажется, начинает лезть к хозяйке, ухлестывать, понимаешь, за ней. Чокнутый. Я с ним измучился. Честно!
- Значит, поделом ему, - сказал Маколи.
- Бывало, как надолго пропадет, так я уж знаю - снова шуры-муры. Вернется - изругаю его на чем свет стоит. А он, веришь ли, все терпит. Здоровенный такой детина, слона может свалить, а сам стоит передо мной понурившись и только смотрит жалостно. А я гляжу на него и думаю: «Ну чего я мерзавец к нему прицепился». Понимаешь?
Маколи отхлебывал чай и слушал - без интереса, но довольный, что наконец-то есть компания.
- Надоел он мне - смерть, но куда его сбагришь? Он обещал мне бросить эти штуки, да снова взялся за свое, и вот тут-то и нашла коса на камень. Баба эта грохнула его сковородкой по башке, так что шишка выскочила величиной с яйцо. И она же упекла его за решетку. Через неделю останавливает нас на дороге «воронок» и загребли его. Так представь, что этот олух делал, когда его увозили от меня? Плакать стал. Ну, форменный олух.
- Сколько ему дали? - спросил Маколи.
- А я не знаю. Не было еще суда. Но какой-то срок получит, дурачок несчастный. Семь лет ходили мы на пару, и сколько раз я удивлялся на себя, как я его выдерживаю. Честно! Хороший чай у тебя. Плесни-ка еще. Сам-то ты откуда?
Маколи рассказал, кто он и что здесь делает. Разговорились. Фамилия человечка оказалась Маккосланд, но он был более известен, как Крапинка - имя, которым был, вероятно, обязан синему платку, столь неизменно прикрывающему его шею, то снять его теперь можно было разве только посредством хирургического вмешательства. Крапинка терпеть не мог нецензурной брани. Он сказал, что свои мысли можно выразить, не прибегая к ней, а тот, кто все время ругается, только показывает свою некультурность. Он лично обнаружил, что и при помощи эвфемизмов можно достичь какой угодно красочности речи. Крапинка решил, что ему тоже стоит подождать начала стрижки, не потому, чтобы ему была так уж нужна эта работа, а в надежде побездельничать, пояснил он, благо кормят и в шею не вытолкают.
- Схожу к старшому, - сказал он, - и попрошусь пока пожить, как ты, в каком-нибудь бараке. Харчей тоже надо бы попросить. У меня тут полно мяса, но оно малость того.
- Послушай-ка, - вдруг надумал Маколи. - Ты когда будешь в конторе, узнай, не едет ли кто в Колли. Если едет, пусть заглянет на почту, может, мне там что лежит.
- Сделаем, приятель, - чирикнул Крапинка. Он задержался у порога. - А что он за человек - Дрейтон? Уигли-то я знаю: гонора хоть отбавляй, но с ним можно иметь дело. А вот Дрейтона не знаю.
- Узнаешь - мамочку родную вспомнишь, - чуть усмехнувшись, сказал Маколи.
- Серебряная шевелюра и золотое сердце? - Крапинка засмеялся. - Понятно. - Он вышел, сунув под мышку пустой мешок из-под сахара.
Вернулся он через час, насвистывая. Маколи только кончил растирать Пострела, как в дверь сунулась его голова. Весело блестя глазами, Крапинка показал Маколи ключ; другой рукой он торжествующе поднял мешок - тот раздобрел, как откормленный кролик. Крапинка направился к кровати.
- А, вот она, малышка!
Маколи, не упоминавший прежде о Постреле, вопросительно взглянул на гостя. Но тот смотрел только на девочку, шутливо нацеливаясь пальцем на кончик ее носа. Впрочем, он тут же объяснил, откуда сведения.
- Я сказал старику Дрейтону, что тебя встретил, а он спрашивает, как здоровье девочки. Я удивился, думаю: о чем это он, может, он меня принял за многодетную мамашу.
Он хихикнул.
- Что он сказал? - нахмурился Маколи.
- Ничего, просто спросил.
Крапинка скорчил девочке рожу. Она смотрела на него неулыбающимися глазами, казавшимися большими, как блюдца, на худом воспаленном лице. Но Крапинка не унимался, он нахлобучил на лоб шляпу и заставлял ее двигаться, шевеля кожей головы. Когда губы девочки тронула беглая улыбка, он хмыкнул от удовольствия.
Маколи, не торопясь, свертывал самокрутку, и предчувствие чего-то неприятного смутно шевельнулось в нем.
- Молодец, не то что мой напарник Хинчи, - одобрил Крапинка Пострела. - Тот зануда как раскиснет, то уж не улыбнется ни за какие коврижки. Вот и нянчишься с ним. «Крапинка, ты где? Ох, что-то ослаб я. Дай мне эту кружку. Помоги мне встать. Хочу это. Хочу то». Только от него и слышишь. Честью клянусь, доконал он меня.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.