ШИКанутые девчонки - [6]

Черт, это неправда! Динозавры вымерли раньше!

Варежка явно обижена романтичностью, а по виду и не скажешь — белокурые кудряшки, голубые глазки, розовая юбочка, голубой свитерок в лиловых сердечках — чем не идеал мечтателя? А попробуй к ней подступись на улице с банальным: «Девушка, не подскажете, сколько времени?». Ни за что не догадаетесь, что она ответит… «СНАЧАЛА КУПИ МНЕ ЧАСЫ!»

Хотя откуда она такая меркантильная, я точно знаю. В восьмом классе романтично-сентиментальную Варежку, всю в розовых грезах о прекрасном принце, вернула с небес на землю семейная жизнь — ее родители собрались разводиться.

Бизнес-мама изучила записи в органайзере и заявила, что времени на ребенка у нее нет, поэтому Варю забрал папа и увез из гламурной Москвы не куда-нибудь, а в городок с говорящим названием Стырь. Там их ждала бабушка 54-го размера груди с кучей планов в отношении обожаемого сынули. Планы были выполнены в рекордные сроки, и уже через пару месяцев Варежка получила устрашающую мачеху Дуняшу, которая постоянно пичкала ее жирными жареными пирожками и заставляла ходить дома в ситцевом халатике. Но это было еще не самое страшное — самое страшное началось через год. Безразмерная бабушка, объединившись с мамой Дуней, убедила папу в том, что девочка после девятого класса должна перейти в мясо-молочное училище и постигать там азы популярнейшей в городе профессии эксперта по качеству продуктов. Кому нужны эти московские вузы?

После такой серьезной угрозы ее радужным планам на жизнь Варежке ничего не оставалось, как проявить мамин бизнес-характер, слегка приправленный остатками собственной сентиментальности. Наотрез отказавшись оценивать качество свиного сала, Варя, заливаясь слезами, попыталась броситься из окна (первого этажа, в присутствии папы), а когда ее остановили, перестала есть. Голодовка продолжалась до ужина, после чего ультиматум был принят.

Школу она заканчивала уже в Москве, под присмотром шофера. На родительские собрания ходили лучшие в компании менеджеры по работе с персоналом, задачки по алгебре решала добродушная бухгалтерша, а мама ограничивала воспитание походами по дорогим магазинам и пафосным вечеринкам. Короче, по всем признакам должна была из Вари получиться избалованная столичная прелестница, но что-то не сработало. Или пирожки мачехи Дуняши крепко засели в крови, или сыграла наследственность неделового папы, но Варежка, несмотря ни на что, оказалась хорошим другом.

Девушки с курса остерегались Вари — она со своей кукольной внешностью и бизнес-сущностью шутя парня отобьет. Я придерживалась общего мнения и обходила Варежку стороной, пока по окончании первого курса судьба не свела нас в одной газете. Вообще-то студенты вечернего отделения практику не проходят, так как априори считаются людьми работающими (ложь, наглая ложь!). Сами понимаете, у меня челюсть отвисла, когда я увидела фамилию однокурсницы в списках стажеров. Было решено заявиться в отдел практики и пожаловаться на возмутительную несправедливость.

«Отдел практики» оказался узким маленьким кабинетиком — десять метров на три, — где уже стояли и хором возмущались по поводу распределения человек тридцать студентов. Интересно, как они сюда поместились? В конце кабинета, за выщербленным дубовым столом устроился седовласый мужчина с ясными голубыми глазами: нечто среднее между престарелым эльфом и удавом из мультика про Маугли. Он спокойно пил чай из бело-голубой чашки с лошадками, пока студенты спорили вокруг и толкались, как стая расшалившихся бандерлогов. Так как имя седовласого удава было мне неизвестно, я обратилась к нему единственным возможным способом:

Простите, пожалуйста…

Он поднял на меня свои ясные глаза и безмятежно сообщил:

— Владимир Алексеевич.

— Простите? — не поняла я.

— Его так зовут, — помог какой-то сердобольный старшекурсник, которого в давке приперли к моему плечу.

— Владимир Алексеевич! — стараясь перекричать остальных, заверещала я. — У нас на вечернем отделении одну девушку определили на практику в газету! Я тоже хочу!

— Да знаешь ли ты, о чем просишь, дитя? — суровым басом спросил престарелый эльф.

Он так шутит, или я чего-то недопонимаю? Студенты от неожиданности притихли и смотрели на нас с удивлением. Владимир Алексеевич явно ждал ответа.

— Ну, — пробормотала я, — конечно, знаю! — и смущенно хихикнула.

— Тогда ладно, — быстро заговорил он, потеряв ко мне всякий интерес, — я тебя тоже запишу в «Приехали». Чего стоишь? Проходи-проходи!

Так я оказалась вместе с Варежкой в газете с двусмысленным названием. Первое, что нас попросили сделать, — придумать себе псевдонимы «в стиле редакции». Например, наш непосредственный начальник носил гордое имя Коля Бампер, а его заместитель не постеснялась назваться Еленой Дворник. Я, вспомнив все известные мне части автомобиля, решила назваться Женей Руль («Да ты скромница!» — оценил главный редактор), а Варежка не нашла ничего лучше псевдонима Варя Капот. Хм… Бедная девочка!

Рабочий день в «Приехали» начинался в восемь утра (постойте, мы же не дальнобойщики, мы журналисты!), и мы постоянно опаздывали, как ни старались успеть вовремя. Бампер, стриженный ежиком крепыш с кустистыми черными бровями, явно пересмотрел американских боевиков про «морских котиков» и решил превратить редакцию в казарму. Стажеры с журфака представлялись ему чем-то вроде неотесанных призывников. С утра Бампер обычно вышагивал перед зевающим строем из двух катастрофически невыспавшихся студенток и вещал: