Шифропанки: свобода и будущее Интернета - [39]

ДЖЕЙКОБ: Именно так. Думаю, главное, что мы должны донести до людей, – особенно до подростков 16–18 лет, желающих изменить мир, – это то, что никто из сидящих здесь и вообще никто в мире не рождается с достижениями, о которых потом пишут на могильных плитах. Все мы создаем альтернативы реальности. Каждый из нас в этой комнате создавал такие альтернативы – и любой человек, особенно с интернетом, имеет право делать то же самое в своем контексте. Не то чтобы люди были обязаны преобразовывать мир, но если они хотят – это в их власти. Меняя реальность, они тем самым воздействуют на жизни множества людей, что особенно верно в интернете. Сеть усиливает альтернативы и аккумулирует их.

ДЖУЛИАН: То есть, создав что-то, ты можешь подарить это миллиардам пользователей.

ДЖЕЙКОБ: Участвуя в разработке анонимной сети – вроде того же проекта Tor, – ты помогаешь создавать альтернативу анонимной коммуникации, ранее не существовавшей.

ЖЕРЕМИ: Ты свободно делишься знаниями и создаешь коммуникационные каналы, по которым знания распространяются беспрепятственно. Tor, бесплатная и открытая программа, столь популярна именно потому, что свобода заложена в ней на базовом уровне. Мы создаем заведомо свободные альтернативы, технологии и модели.

ДЖЕЙКОБ: Свободному миру требуется свободное программное обеспечение, а еще нам нужно свободное и открытое аппаратное обеспечение.

ДЖУЛИАН: Свободное ПО – то есть программы с открытым исходным кодом, позволяющим их переделывать и смотреть, как они работают?

ДЖЕЙКОБ: Именно. Нам нужно ПО, которое открыто в той же мере, в какой при демократии открыты законы, – чтобы каждый мог изучить программу, изменить ее, понять, как она работает, и убедиться: да, она делает именно то, что должна. Свободное программное обеспечение, свободное и открытое аппаратное обеспечение [132] .

ДЖУЛИАН: Как говорили шифропанки, код – это закон.

ЖЕРЕМИ: Это слова Ларри Лессига.

ДЖУЛИАН: В интернете все, что вы делаете, определяется существующими и функционирующими программами, потому код – это закон.

ДЖЕЙКОБ: Именно, и, следовательно, можно создавать альтернативы, особенно в части программного обеспечения, но еще и в части 3D-принтеров или сообществ вроде существующих хакспейсов – тоже [133] . Ты можешь содействовать созданию альтернатив, и самое главное тут – убедить людей в нормальности этого процесса, чтобы они социально привыкли создавать свои трехмерные объекты, модифицировать свое программное обеспечение, чтобы они знали: если кто-то – кто бы он ни был – запрещает все это делать, он не предоставляет доступ в интернет – он заманивает клиентов в «фильтрнет», в «цензорнет» и не заботится о них так, как должен. Каждый из нас живет ради свободного будущего, и люди должны знать, что они могут внести свой вклад в лучший мир для грядущих поколений, да и для нашего тоже. Вот почему я здесь: если я не поддержу Джулиана сейчас, не помогу ему выстоять, какой лучший мир я создам? Какой знак я подам, если позволю помыкать собой стаду свиней? Никогда и ни за что! Мы обязаны строить новый мир, мы обязаны преобразовывать существующий. Как говорил Ганди: «Если хочешь что-то изменить, ты должен измениться сам», – и если ты желаешь, чтобы машина дала сбой, ты должен стать сбоем [134] . Я процитировал веб-комикс A Softer World, а не совсем то, что сказал Ганди, но, я думаю, люди должны осознать, что нельзя сидеть и ничего не делать, что нужно действовать, – и, хочется надеяться, они это поймут [135] .

ЭНДИ: Полагаю, у нас есть все шансы увидеть, как кто-то примет от нас эстафету и отправится дальше. Альтернативы создаются теми, кто не удовлетворен нынешней ситуацией или предлагаемым выбором.

ДЖУЛИАН: Расскажи в этом контексте о компьютерном клубе Chaos.

ЭНДИ: Опять Chaos… фнорд! [136]

ДЖУЛИАН: Другого такого в мире нет.

ЭНДИ: Компьютерный клуб Chaos – это галактическая хакерская организация, пропагандирующая свободу информации и прозрачность технологии. Наша цель – свести людей и технический прогресс, чтобы общество и технология взаимодействовали друг с другом.

ДЖУЛИАН: При этом вы вторгаетесь в политику.

ЭНДИ: Chaos стал площадкой для хакерских дискуссий, в которых участвуют несколько тысяч членов клуба, часть из них – немцы, но мы не считаем, что живем в Германии, мы считаем, что живем в Сети, и, может быть, такое мировоззрение тоже привлекает людей. Мы отлично ладим с хакерскими группами во Франции, Америке и других странах.

ДЖУЛИАН: Как ты думаешь, почему Chaos появился именно в Германии? Там его сердце, оттуда он распространился по всему свету.

ЭНДИ: Немцы всегда пытаются структурировать реальность.

ЖЕРЕМИ: Немецкие инженеры – лучшие.

ДЖУЛИАН: Я думаю, тут есть еще кое-что. Берлин, падение Восточной Германии.

ЭНДИ: Тут есть много всякого. Германия поступила с другими странами так ужасно, как никто до нее, и, возможно, мы чуть лучше защищены от таких вещей, как милитаристские настроения. Мы через них прошли, мы развязали войну, нас очень сильно наказали, мы вынесли из этого урок, так что сегодня в немецких школах учат децентрализованному мышлению и антифашистскому поведению, учат тому, как противостоять созданию тоталитарного государства, – ведь мы его уже создавали, причем наихудшее в истории. Отчасти поэтому можно сказать, что Chaos – немецкий феномен. Вау Холланд, отец-основатель нашего клуба, тоже был политическим активистом. Я стоял рядом с отцом Вау у его могилы – сын ушел раньше, – и отец не произносил красивых речей. Он сказал: «Чтобы на немецкой земле никто и никогда не создал воинственное тоталитарное государство». Для меня эти слова человека, который хоронил сына, стали ключом к пониманию того, почему Вау старался убеждать других, заботился о них, был миротворцем, делился идеями, а не ограничивал их, действовал неагрессивно и всегда стремился к сотрудничеству.