Шифр Шекспира - [85]
— У графа есть экземпляр первого фолио? — обрушился сэр Генри на бедную женщину. Та поморщилась:
— Боюсь, мне нельзя это обсуждать. В свете недавних событий, да и вообще. Впрочем, архивариус будет рад вам помочь, если позвоните на неделе.
— А разве… — пробормотал сэр Генри.
— Он указывает на «Тень», — тихо сказал Бен мне на ухо.
Оглянувшись на статую, я поняла, что он имеет в виду. С книгой это было трудно соотнести. Другое дело — искусство, особенно скульптура.
— В доме есть изображения Лира? — спросила я у экскурсовода. — Или еще каких-нибудь шекспировских персонажей?
Миссис Квигли покачала головой:
— По-моему, нет… кроме этого, разумеется. Сейчас вспомню… Нет. Есть много картин на мифические сюжеты — «Дедал и Икар», «Леда и лебедь». Единственная серия картин на литературную тему, какая приходит на ум, иллюстрирует работу Сидни, не Шекспира.
Я замерла.
— А которую?
— «Аркадию». Эту книгу он написал для сестры, пока бывал здесь. Ее полное название — «Аркадия графини Пембрук».
— Она послужила источником для «Короля Лира», — сказала я, обращаясь к Бену и сэру Генри. — Повесть о старом властителе, преданном и ослепленном злым сыном-бастардом и спасенном добрым законным наследником.
— Тема Глостера, — прошептал сэр Генри.
Миссис Квигли озадаченно вертела головой, переводя взгляд с одного из нас на другого.
— И где, говорите, эти картины? — спросил Бен.
— Их держат в Кубической комнате — одном из палладианских залов работы Иниго Джонса. Нельзя сказать, что они создавались при Шекспире, но разница во времени все же невелика. Их выполнили по заказу — вдумайтесь! — Филиппа, четвертого графа Пембрука.
Одного из «непревзойденных братьев».
— Ведите же нас, добрая госпожа, — величаво напутствовал сэр Генри. — Вперед.
Мы отправились за ней по галерее в обход внутреннего двора — мимо императоров, богов и графов белого мрамора. Когда миссис Квигли впустила нас в маленькую комнату, увешанную живописью, сквозь оконные стекла, искрящиеся в лучах заката, донеслись отдаленные фанфары духовых, а следом — тихое тремоло струнных.
«Сон в летнюю ночь» Мендельсона.
Мы двинулись дальше, убыстряя шаг. Маленькая комната оказалась лишь началом длинной анфилады залов, где один превосходил размерами и убранством предыдущие, пока наконец нам не открылся последний, достаточно роскошный, чтобы принять короля или императора. В сумерках казалось, будто светлые стены повело под весом многочисленных гирлянд, букетов, лепных медальонов и четырехфутовых позолоченных нимф, на которые, верно, ушла вся добыча легендарных офирских рудников. Сверху смотрели портреты Пембруков и их современников. Почти всю дальнюю стену занял Ван Дейк. Каждый бархатный камзол, каждая пуговица, каждый блик на роскошных локонах дополняли портреты знатных щеголей в минуту славы.
— Четвертый граф и его потомки, — пояснила миссис Квигли.
Снаружи грянули аплодисменты. Выглянув из окна, я увидела створку летней эстрады, за которой скрывался оркестр. В сумерках все лица были обращены к дому. Вскоре хлопки стихли.
Пройдя в конец зала, миссис Квигли открыла двойные двери и проводила нас в маленькую комнатку позади. Посреди нее стоял стол с приборами георгианского серебра. Все золотое здесь как будто пустилось в полет: по белым стенам тянулись стилизованные перья, над дверями распластались орлы, кое-где выглядывали херувимы — младенческие лица среди пухлых крылышек. Миссис Квигли указала на потолок, и в тот миг, когда я увидела Икара в его вечном падении, а напротив — Дедала с невыразимым ужасом в глазах, в окна ударил медный рев прокофьевского «Ромео и Джульетты». Миг — и снова полилась тихая лиричная мелодия.
— Вот, — сказала миссис Квигли, указывая под окно. — Я никогда особенно пристально не рассматривала картины на тему «Аркадии», но начинаются они отсюда.
Меня так взбудоражили накал в музыке и роскошь перед глазами, что я их даже не разглядела — маленьких квадратных полотен, утопленных в деревянную обшивку стен на уровне колена.
— Боюсь, мне придется просить вас воспользоваться фонарем, — сказала она извиняющимся тоном. — И не светить лучом в окна. Сцену намеренно расположили на фоне дома. Освещение было подобрано специально для этого вечера.
Бен взял у миссис Квигли фонарик и включил его, а я опустилась на колени и подалась вперед. На переднем плане картины двое пастухов тащили какого-то юношу от морского берега. На заднем тонул охваченный пламенем корабль. Мачта у него накренилась, а на ней, как на боевом скакуне, восседал второй юноша со шпагой в вытянутой руке. Это была иллюстрация к прологу «Аркадии».
За первой картиной шла целая вереница — по всему периметру комнаты. Живописец так увлекся, что заполнил даже углы.
Сэр Генри расспросами и лестью выманил миссис Квигли в предыдущий зал и закрыл за собой дверь. В наступившей темноте я поползла на коленях вдоль стены, разглядывая дам в пышных золотых шелках и их рыцарей в серебряных доспехах. Дамы падали в обморок, рыцари яростно или смятенно (а иногда сочетая эти два чувства) схватывались на мечах. И все это время через подоконник меня захлестывал Прокофьев. В мгновения затиший я улавливала негромкие голоса сэра Генри и отвечающей ему миссис Квигли из соседнего зала.
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.
Мэпллэйр – тихий городок, где странности – лишь часть обыденности. Здесь шоссе поедает машины, болотные огни могут спросить, как пройти в библиотеку, а призрачные кошки гоняются за бабочками. Люди и газеты забывают то, чего забывать не стоит. Нелюди, явившиеся из ниоткуда, прячутся в толпе. А смерть непохожа на смерть. С моста в реку падает девушка. Невредимая, она возвращается домой, но отныне умирает каждый день, раз за разом, едва кто-то загадает желание. По одним с ней улицам ходит серый мальчик. Он потерял свое прошлое, и его неумолимо стирают из Мироздания.
Молодая семья, идеальный быт, идеальные отношения. Сэм – идеал мужчины и мужа. Мерри – прекрасная мать и хозяйка. И восьмимесячный малыш Конор, ангелочек. Сейчас они живут в Швеции, в доме с цветущим садом… Мерри приглашает подругу детства по имени Фрэнк погостить у них какое-то время. Постепенно Сэм начинает проявлять к ней повышенное внимание, и это пугает молодую супругу. А вот Фрэнк замечает кое-что странное в отношении Мерри к сыну… С каждым новым днем, проведенным в семье, Фрэнк убеждается, что все, что она видит – иллюзия, маски, за которыми скрываются настоящие лица: жестокие, деспотичные и кошмарные.
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.
В маленьком провинциальном городке Дерри много лет назад семерым подросткам пришлось столкнуться с кромешным ужасом – живым воплощением ада. Прошли годы… Подростки повзрослели, и ничто, казалось, не предвещало новой беды. Но кошмар прошлого вернулся, неведомая сила повлекла семерых друзей назад, в новую битву со Злом. Ибо в Дерри опять льется кровь и бесследно исчезают люди. Ибо вернулось порождение ночного кошмара, настолько невероятное, что даже не имеет имени…