Шифр Шекспира - [7]
Во всем, что касалось Шекспира, Роз обычно бывала права, кроме этого. Хотите — верьте, хотите — нет, но «Глобус» хранил некое волшебство: слова оживали в нем с особенной силой.
Мы пробирались к пирсу. Дымовая завеса немного рассеялась, и мы увидели Сирила Маннингтона, художественного руководителя, который мерил шагами причал, как голенастая сварливая птица.
— Конец, — проклекотал он, когда мы поднялись на помост. — Все пропало.
Сэр Генри, шедший впереди, застыл на месте. Моя последняя надежда рассыпалась в прах. Дымка снова всколыхнулась и выдавила еще один черный силуэт — шефа пожарной команды в красном шлеме и темно-синей куртке со светоотражательными нашивками.
— Дело не так уж плохо, — проворчал он. — Хотя, врать не буду, хорошего тоже мало. Идемте, увидите сами.
Мы поспешили за ним. В темноте мои мысли вились вокруг театра. Проектировщики нового «Глобуса» хотели сделать его как можно более схожим с предшественником, который буквально возводили вокруг сцены — широкого помоста в углу восьмиугольного поля под открытым небом. Двор окаймляли открытые изнутри галереи — три этажа сплошных балконов, уставленных рядами дубовых скамей, как в амфитеатрах.
Все это было изготовлено с простотой, которая польстила бы и пуританам, если не считать сцены. Там лицедействовал каждый дюйм дерева и штукатурки — притворялся то мрамором, то яшмой, то порфиром, поблескивал позолотой кариатид или античных героев. А над этим попугайным шиком высился плоский навес, расписанный звездами, защищая актеров от солнца и непогоды. В скандинавских мифах небесный свод покоится на кроне гигантского ясеня; мне же почему-то всегда было приятно сознавать, что небо Шекспира подпирают английские дубы. Правда, с некоторых пор они утратили всякое сходство с деревьями. «Геркулесовы столпы», как их окрестили, были сработаны в виде красных мраморных колонн Персеполиса, позже разоренного Александром Македонским.
У меня засосало под ложечкой. На что-то они похожи теперь?
Преодолев лабиринт полицейских ограждений и палаток, мы вышли к широким дверям. Я нахмурилась, узнав парадные двери театра.
— Остальным пришлось пожертвовать, — произнес пожарный, гладя резную поверхность с любовью творца. — Корпус администрации, билетная касса, ресторан — все сгорело. — Он оглянулся на нас, и его обветренное лицо озарилось гордостью. — Зато мы, кажется, спасли «Глобус».
Спасли?!
Разведя дверные створки так, чтобы пропускать по человеку, пожарный кивнул.
— Мужайся, — произнес сэр Генри, стиснув мне плечо. Я просочилась за дверь, бросилась во двор — и замерла, словно врезавшись с разбегу в стекло. Шла посмотреть на развалины, а застала неземную красоту.
По сцене струйками растекался дым. Колонны «Геркулесовых столпов» поблескивали черной копотью. Землю передо мной устилала тонкая пленка воды, а сверху, танцуя, падали искры — дождь огненных лепестков или перьев феникса. Не тронутый пожаром театр превратился в святилище темного божества, пугающее, но роскошное. Самое место для друидов, кровавых жертв и призраков.
Мимо пролетел клочок тлеющей бумаги. Схватив его, я узнала обрывок страницы своего рабочего сценария — знак недобрый. Я взбежала по лестнице на нижнюю галерею, туда, где сидела. Стол был повален, а все мои книги и записи стопками громоздились вокруг. Похоже, на них упала искра — края сильно обгорели. Моя рабочая тетрадь со сценарием валялась на полу с вырванными страницами, и листки порхали повсюду, кружа по ветру, садясь на воду. Какие-то затянуло под стол сквозняком. Я полезла за ними и вдруг, ахнув, застыла.
Сразу за листками, заткнутая под скамью, лежала белая шляпа с россыпью шелковых пионов — алых, точно пятна крови. А чуть ниже я увидела женщину, забившуюся под скамейку на полу. Она могла сойти за спящую, если бы не открытые глаза: глаза статуи — пустые и обличающие, только что не беломраморные. Они были зеленого цвета, под мальчишеской челкой темных волос.
— Роз… — прошептала я.
Возник сэр Генри, а за ним — Сирил. Протиснувшись вперед, сэр Генри тронул шею Роз двумя пальцами, а спустя мгновение сел на корточки и молча покачал головой.
Умерла.
4
У меня вырвался странный полуплач-полусмешок. Еще днем я с удивлением обнаружила, что выше ее ростом. Все эти годы она представлялась мне исполином, а теперь, мертвая, оказалась вовсе миниатюрной, почти девочкой. Как могло статься, что ее больше нет?
Меня мягко, но решительно увлекли в сторону.
— Кэт, — сказал сэр Генри, и до меня дошло, что он произносит это уже в третий раз, а я слушаю, сидя на ступеньках сцены, схватившись за голову. Несмотря на два пиджака — свой и его, — меня била дрожь. — На, выпей. — Сэр Генри сунул мне в руку серебряную фляжку. Дымно-вересковая струя виски обожгла мне горло, зато в глазах мало-помалу прояснилось. По ту сторону двора обозначилась белая простыня — покров смерти. Нижняя галерея кишела медэкспертами, пожарными и полицейскими.
От толпы отделились двое и направились в нашу сторону, шлепая по воде, до сих пор не впитавшейся в землю. Первым, судя по походке, был Сирил, а второго я видела впервые — поджарого и смуглого, как индиец, с гладко выбритой головой и бровями, словно две волны, проведенных тушью. Он держал в руках планшет и на ходу что-то вычеркивал.
По Стокгольму проносится волна похищений состоятельных людей. Однако внушительное богатство жертв – единственное сходство между ними. Детектив Ванесса Франк, несмотря на свое отстранение от службы, кидается в самую гущу событий. Ведь для нее работа – смысл жизни! Расследование приводит ее в далекую «Колонию Рейн», поселение на юге Чили, основанное беженцами из фашистской Германии. Но вскоре Ванесса понимает, что оказалась втянута в опасную игру, которую не в силах контролировать…
Хоррор-повесть «Тьма». Обычный вечер понедельника. Квартира. Муж и жена. Двое девочек. Семья готовится ко сну. Но внезапно бесследно пропадает супруга. А после и дочери…
Сдается просторная комната для одного человека. Лиза, девушка с тяжелым прошлым, не верит своей удаче, когда находит уютную комнату в красивом доме, еще и по разумной цене. Хозяева — добрая и приветливая пара. И все кажется идеальным, пока она не находит в спальне предсмертную записку. По словам владельцев, Лиза — их первый арендатор, а записка — ошибка или чья-то злая шутка. Вынужденная раскрыть секреты предыдущего жильца, Лиза сталкивается с происшествиями, которые не поддаются объяснению. Кто-то совсем не хочет, чтобы правда вышла наружу. Стены комнаты давят, загадки становятся все запутаннее, и Лиза уже не понимает, где реальность, а где сумасшедшая фантазия. Если эта комната уже забрала одну жертву, ей нужна следующая?
Во время ночной остановки поезда Катя просыпается в полном одиночестве. Пассажиры бесследно исчезли. Лишь горстка уцелевших встречается на ее пути. Им еще предстоит выяснить, что встреча не случайна. Но времени остается мало – нечто зловещее приближается. И оно голодно. Остросюжетный роман захватит читателя с самого начала и не даст перевести дух до завершения истории.
Полиция находит жестоко убитую Джоанну Бейли, а рядом с ней – ее сестру Сару. Та не может предоставить убедительное алиби; она психически нестабильна и страдает прозопагнозией – неспособностью различать человеческие лица. Все улики указывают на Сару, но она утверждает, что сестру убил неизвестный мужчина, вломившийся к ним в дом. Сара уверена, что кому-то было выгодно подставить ее и обвинить в смерти Джоанны. Но поверит ли полиция словам женщины, не различающей лица, страдающей приступами агрессии, зависимой от психотропных веществ и имеющей темное прошлое? Поэтому Сара должна найти преступника сама…
Сколько нужно времени, чтобы привычная жизнь разделилась на «до» и «после»? Сколько нужно времени, чтобы реальность разлетелась на осколки? Еще недавно Фиона Лоусон была обычной разведенной женщиной, жившей в собственном доме с детьми, над которыми они с бывшим мужем Брамом получили совместное опекунство. Теперь же в ее дом пытаются въехать незнакомые люди, а Брам бесследно исчез. Очевидно, что за мошеннической сделкой стоит Брам. Но что вынудило его внезапно пойти на такое преступление? И где он скрывается? Фиона начинает собственное расследование.