Шифр Шекспира - [22]
Я включила фонарик и приблизилась к столу. Ставя том фолио на место, вытащила бумаги из-под бюста Шекспира, сложила аккуратной стопкой и убрала в сумку. Потом повернулась к полкам.
— Простите, — прошептала я (кому — книгам? Стенам? Роз?) и, взяв себя в руки, принялась за работу.
Методично переходя от полки к полке — хозяйка одобрила бы, — я выкладывала передние стопки книг сектор за сектором и фонариком освещала темное нутро полок. Ее интересы, как оказалось, были обширны, если не сказать больше. Так, я наткнулась на небольшую подборку Сервантеса с его «Дон Кихотом», потом на несколько книг Делии Бэкон — одной заумной американки позапрошлого века, которую увлечение Шекспиром сначала прославило, а после довело до помешательства. Когда-то ее работы были моим «пастбищем». Что же привлекло к ним Роз? Я удержалась от зевка и пошла дальше. Длиннющая подборка о Шекспире на Диком Западе, видно, осталась здесь с написания ее последней книги. Со стороны могло показаться, будто кто-то набил эти полки содержимым библиотечных стеллажей без всякой системы. Ничто не указывало на то, что занимало Роз в последнее время. Но что хуже всего, «Елизаветинского театра» и след простыл.
Двадцать минут спустя я, в тихом отчаянии обыскивая нижнюю полку у окна, увидела желанные четыре томика в вытертом красном переплете. Бледный глянец позолоты на корешках обозначил: «Чемберс. Елизаветинский театр».
Я, не дыша, подалась вперед. У задней обложки одного из томов флажком выглядывал листок бумаги. Я вытащила книгу, попятилась к креслу и открыла на заложенной странице — номер четыреста восемьдесят восемь. «Трагедии и пьесы», — значилось в заголовке длинного списка, который, опус за опусом, перечислял все известные издания и рукописи каждой пьесы времен английского Ренессанса. Ничего себе статейка…
Страница 488 начиналась с «Отелло». За ним «Макбет», «Король Лир», «Антоний и Клеопатра» и так далее, до соседней страницы, начинающейся с «Генриха VIII».
Поздние пьесы Шекспира. Крупные сочинения яковианской эпохи. Я прошлась бледно-желтым лучом по полям. О каком же она мне писала?
Опять, как назло, ни слова, ни пометки, ни даже случайного штриха. И это — в настольной книге женщины, привыкшей не расставаться с карандашом? Нет, здесь что-то крылось.
Я откинулась в кресле. След не мог обрываться так просто. Просто не мог. Я снова вытащила карточку Роз из пиджачного кармана и перечитала ее послание. Потом покрутила в пальцах вокруг пробитой внизу дырочки. Едва ли Роз стала бы раздавать свои карточки, учитывая, с каким трудом они ей достались. Что бы я ни искала, оно просто обязано иметь отношение к этим книгам.
«Или не к книгам, — вдруг дошло до меня. — Они здесь ни при чем». Я привыкла видеть в карточках указатели. А Роз хотела привлечь мое внимание к самой карточке. Я встала и подошла к комоду, в котором она их держала, — оставшемуся от старого «Уайденера», уложила раскрытую книгу сверху и, светя фонариком, осмотрела лицевые панели ящичков, аккуратно подписанные Роз, пока не дошла до этикетки «Ча — Че».
Выдвинув ящик, я принялась перелистывать карточки. Вот и он: Чемберс Э.К. «Английская поэзия Средних веков», «Артур Британский», «Народные английские пьесы»… Нет, это уже перебор. Я вернула последнюю карточку на место и сдвинула по прутку вперед, и тут мне в глаза бросился край сложенного вдвое листка бумаги, лежащего на самом дне. Я осторожно его вытащила и прочла посвящение, сделанное синим карандашом: «Для Кэт».
В тот же миг огни зала — и без того тусклые, — мигнув, погасли. Я сунула листок в книгу, прижав ее к груди, выключила фонарик и подкралась к двери. Снаружи не горело ни единой лампочки. Библиотека погрузилась во тьму. Фоновый гул, которого я почти не замечала, стал ниже и в конце концов смолк, словно здание, как гигантский зверь, испустило дух. Только теперь я поняла, сколько шума производит электрика таких масштабов.
На пути к комоду меня отвлекли тонкий скрип и шорох. Я замерла. Эти звуки были мне хорошо знакомы: так открывалась пожарная дверь в конце коридора, ведущая на узкую серую лестницу. Значит, на этаже был кто-то еще.
Я снова выскользнула из кабинета, но на сей раз не стала его запирать — лишь прикрыла дверь, чтобы не хлопнул затвор, — и бросилась через коридор к стеллажам. Едва я успела спрятаться между полок, как из-за угла у лестницы выплыла темная, чернее ночи, фигура. Должно быть, охранник или полицейский с университетского участка решил разведать, почему погас свет, убеждала я себя, а в уме неотвязно крутились воспоминания о зловещей тени в моем окне, таинственным образом связанной с подарком Роз. Что, если это тот самый преследователь? Прикрыв брошь ладонью, как будто темный незнакомец мог ее учуять, я вжалась в тень между проходами и стала ждать.
Впереди, у окна, мраморный пол устилала чересполосица лоскутков лунного света, словно широкая шелковая бахрома. Вдруг от тьмы отделилась человеческая тень-силуэт, но, не успела я разглядеть ее, скрылась дальше по коридору. Я беззвучно выдохнула, радуясь, что все обошлось, но тут мой противник остановился, попятился на два шага, потом еще на один. У двери Роз он снова замер. В свете окна его силуэт казался дырой, прорехой в форме человека на ткани Вселенной.
Одиннадцать лет назад жестокому и таинственному маньяку по прозвищу Фокусник, на счету которого было шесть жестоко убитых мальчиков, удалось избежать поимки.Одиннадцать лет назад убийства прекратились, и следователи считали, что Фокусник либо умер, либо остановился.Но теперь Фокусник возвращается и снова начинает охоту.И на пути у него встает комиссар полиции Луи Мистраль.Он без колебаний рискует собой, чтобы выманить Фокусника из его логова. Но что, если его действия поставят под угрозу жизни близких комиссару людей?
Хэллоуин, канун Дня всех святых, когда, по поверью, может случиться всякое — и плохое и хорошее, когда становится возможной любая чертовщина.Секретарша юридической фирмы Нэнси Кинсед, явившись утром на работу, вдруг обнаруживает, что никто из сослуживцев ее не узнает. Охваченная ужасом девушка убегает и начинает скитаться по городу… а внутренний голос все время говорит ей, что в восемь вечера наступит час зверя, час, когда она должна будет совершить убийство.
Поздний час. Безлюдная ледяная трасса. Зимняя тайга. Сломанная машина в кювете. Замерзающая девушка борется из последних сил, чтобы выжить на страшном морозе. Мрачные картины из прошлого всплывают в памяти, заставляя переосмыслить все те события, что произошли с ней до этого момента. И вдруг она осознает, что нечто жуткое скрывается среди заснеженных деревьев, что-то намного ужаснее, чем все то, с чем она сталкивалась до сих пор. Остается лишь бороться: с холодом, ужасами ночной тайги, кошмарными воспоминаниями и собственными фобиями…
2012 год, указанный в пророчествах майя, наступил! Мэри всю жизнь посвятила науке пожертвовав любовью и счастьем. Но вдруг выясняется, что она ждет ребенка. Это чудо! Она уверена, что это необычное дитя, оно должно вырасти в новом мире. Поэтому человечество должно исчезнуть. Она заражает себя смертоносным вирусом и сеет болезнь. Но противоядие принять не успевает… Манхэттен становится закрытой зоной, где царит боль и смерть. В ней оказались жена и дочь бывшего спортсмена Патрика Шеперда. Он решает спасти их любой ценой, отыскав спасительную вакцину.
Анна, дипломница биологического факультета, ждет не дождется, когда она наконец через две недели защитит магистерскую диссертацию, освободится и у нее появится время и для маленькой дочки, и для друзей. Ее научные интересы связаны со спором о происхождении птиц, вокруг которого кипят такие страсти, что, когда научного руководителя Анны находят мертвым с ее дипломом в руках, она начинает опасаться за свою безопасность. Однако правда страшнее и проще, и Анне предстоит разгадать немало тайн и узнать ошеломляющие вещи о себе, своих близких и друзьях.
Позвольте представить вам Гарри Пиклза. Ему девять с хвостиком. Он бегает быстрее всех в мире, и у него самые красивые на свете родители. А еще у него есть брат Дэн. И вот однажды Дэн исчез. Растворился. Улетучился. Горе сломало идеальное семейство Пиклзов, родители винят себя и друг друга, и лишь Гарри верит, что найдет, обязательно найдет Дэна. Поэтому надо лишь постараться, сосредоточиться, и тогда все вернется — Дэн, папа, мама и счастье.«Игра в прятки» — горький, напряженный, взрывающийся юмором триллер, написанный от лица девятилетнего мальчика.