Шифр Шекспира - [108]

— Она отправила его Джему в качестве свадебного подарка, — сказал Мэттью.

Я уставилась на них, онемев от неожиданности.

— Так вы знали?

— Читай дальше, — ответила Атенаида.

От первой части мемуаров осталось немного: отец Офелии умер, а она зажила в старом доме посреди Арденского леса, только лечебницу к тому времени закрыли. Через пятнадцать лет после отъезда Джем написал, что нашел свое сокровище, но вместо того, чтобы везти его домой, попросил Офелию приехать к нему в Томбстон. Сначала она не поверила, а потом узнала, что Джем пригласил также гарвардского профессора и тот согласился.

— Входит профессор Чайлд, — ввернул Мэттью.

Офелия собрала вещи и отплыла в Америку. На ее прибытии в Нью-Йорк мемуары обрывались.

Следующие страницы, впрочем, тоже не пустовали. Эта часть была озаглавлена «Для Джема», хотя, скорее, записи предназначались ей самой — чтобы ничего не упустить. Другие чернила, другой почерк — более торопливый, да и содержание это предполагало. Здесь Офелия пыталась восстановить одну историю, фрагменты которой встречала в записях Делии Бэкон. Происшествие, связанное с Говардами.

Отношения Франсес Говард оказались сложнее простого любовного треугольника. «Там целый додекаэдр!» — восклицала Офелия. По сути, до встречи с Карром, но уже после замужества ей было указано очаровать еще одного человека.

Семья выбрала ей в любовники ближайшего друга Эссекса, принца Уэльского, и Франсес справилась с задачей: поползли слухи о свадьбе, хотя о расторжении брака с Эссексом еще даже не заявлялось.

Потом Франсес встретилась с Карром и, ничего не сказав семье, позволила себе поддаться чувству. Через некоторое время принц, узнав, что его дама непостоянна в пристрастиях, оскорбил ее на публике.

— История с перчаткой, — вырвалось у меня. — А я и не знала, что в ней говорится о Франсес Говард.

— Странно, что принц тогда не бросил свою, — сказал Мэттью.

Офелия вывела теорию о том, как именно эта интрига могла отразиться на «Карденио». По сюжету пьесы, сын правителя пытался соблазнить жену своего друга, женщину честную и добродетельную. Разыгранная как аллегория, она оправдала бы Франсес, а принца подвергла осуждению.

Но вот семья узнает то, что узнал принц: Франсес все это время развлекалась с Карром.

— Карр — Карденио, — повторила Атенаида.

Его появление обращало затею Говардов с пьесой против них самих. Вместо того чтобы показать Франсес верной женой, она выставляла ее на посмешище как кокетку, крутящую тремя мужчинами. Карра и принца на сцене угадал бы кто угодно, а Эссекс был все еще связан с Франсес именем и законом.

Представление не должно было состояться.

Однако оно состоялось. Его дали в Королевском театре зимой 1613 года. А потом еще раз, в начале июня. Тогда «Слуги короля» вывезли пьесу за реку и показали широкой публике. В театре «Глобус».

— А спустя две недели, — сказала я, — он сгорел дотла.

Мы молча воззрились друг на друга.

— Боже правый, — оробев, произнес Мэттью, — даты-то я и не сопоставил!

— Но зачем Шекспиру понадобилось дразнить Говардов? — размышляла Атенаида. — Почему так важно было сыграть «Карденио» в «Глобусе»?

— Затем же, зачем он вообще его написал, — сказала я. — Все, что я говорила, остается в силе. Аллегории его не волновали. И, насколько я знаю, у него были причины для нелюбви к Говардам.

— Может, он вовсе не собирался им угождать, — сказала Атенаида. — Может, было совсем иначе. Ты сама говорила, что кто-то из Говардов послал Уильяма Шелтона в Вальядолид, чтобы тот стал священником. — Она оперлась на расставленные ладони. — Если так, Шекспир имел все основания их уничтожить.

«Но лета твоего нетленны дни…» Я вспомнила, как эти строки читал сэр Генри, и вздрогнула.

— Мы обязаны отыскать эту пьесу, — с нажимом произнес Мэттью.

Я перевернула страницу. Цвет чернил снова переменился, под стать дате.

«Август 1881

Дорогой Фрэнсис…»

«Стоп, — сказала я себе. — Фрэнсис? Кто такой Фрэнсис»?

«Ты хотел, чтобы я закончила рассказ, и я выполню обещание — хотя бы одно из данных тебе».

Итак, Офелия тем летом приехала в Томбстон, но застала лишь пустой номер в пансионе — с исчезновения Джема прошел целый месяц. Хозяйка дома передала ей записку — все, что он оставил жене.

«Знай, я бы горы сдвинул, чтобы увидеть тебя снова. Если ты это читаешь, значит, горы оказались сильнее.

PS. Чтобы развеять твои сомнения, скажу: загляни в наш яковианский magnum opus. Координаты зашифрованы там — 1623, страница с подписью».

Меня окатило жаркой волной. Неудивительно, что первое фолио так ценно. Джем записал в нем, где находится сокровище!

Я наклонилась вперед, к Атенаиде.

— Фермеры, у которых вы купили письмо Офелии… у них, случайно, не осталось каких-нибудь книг?

Она посмотрела мне в глаза.

— Остались.

— Среди них было первое фолио?

— Не первоиздание. Раннее факсимиле.

«То самое, что послала ему Офелия, сомнений нет». Меня снова бросило в жар.

— Вы его видели?

— Не только видела, но и купила.

Я вскочила из кресла.

— Купили? И оно все это время было у вас? Почему же вы не сказали? — Я схватилась за голову. Мальчишеский «ежик» непривычно колол пальцы.

— Ты не спрашивала.