Шевалье - [130]

– Мое горе вконец сломило меня. Я почувствовала слабость, и моя служанка вывела меня и посадила в карету, которая доставила меня домой. И это, милорды, все, что я знаю.

– Итак, вы оставили сына в камере. С кем?

– С леди Дианой. Она и мой сын собирались пожениться, и она хотела с ним попрощаться.

– А где сейчас леди Диана?

– Я не могу сказать вам, милорды. Я с ней едва знакома.

– Едва знакомы с женщиной, которая собиралась выйти замуж за вашего сына?

В таком духе допрос продолжался дальше, но безо всякой пользы. Наконец, Аннунсиату оставили в покое, хотя она не могла сказать, действительно ли она убедила их в своей невиновности. В течение нескольких недель ее дом осаждали незнакомые люди – слуги, оставшиеся без работы и ищущие нового места, коробейники, мало заинтересованные в продаже своего товара, праздные зеваки, лениво прохаживающиеся по другой стороне улицы. Ее слуги тоже оказались в центре внимания. Дружелюбно настроенные и с внимательными глазами люди задавали им на улице, казалось бы, случайные вопросы, когда они выходили по своим делам. Она подозревала, что ее почта перехватывается, но это не имело значения, поскольку ее корреспонденция была невинной, не содержащей мало-мальски значимого намека на ее причастность к побегу.

Сеть связей, которую она унаследовала от Кловиса, действовала бесперебойно и скрытно, как и всегда, и она могла посылать как письма, так и деньги в различные места по пути беглецов, чтобы ее послания поступали туда к моменту их прибытия. Путешествие по Европе в разгар зимы было долгим и неприятным, и Аннунсиата знала, что им нужна любая помощь.

* * *

Одно следствие их путешествия под видом мужа и жены, которого Карелли не предвидел, открылось ему в их первую ночь, когда они остановились в гостинице по дороге в Лилль. Представившись как муж, жена и дочь, они получили две крошечные комнатушки, и служащие гостиницы проводили Карелли с Дианой в одну, а Алессандру в другую, причем у них не было никакой возможности что-либо изменить. Карелли повернулся в крайней озабоченности к Диане, когда они остались вдвоем.

– Я не мог предвидеть это, герцогиня. Что мы можем сделать? По правде говоря, я полагал, что ты и Алессандра будете спать вместе. Я не думал...

Диана рассмеялась.

– Мой дорогой Карелли, наверное, самое привлекательное в тебе то, что ты не предвидел такой ситуации. Но нам, безусловно, должны были дать комнату на двоих! В глазах всего мира мы – муж и жена. Мы сами выбрали это.

Карелли оглядел комнатушку в отчаянии.

– Ты ляжешь на кровать, а я буду сидеть на стуле и укутаюсь в плащ. А завтра...

– А завтра ты не сможешь ехать верхом, если ты всю ночь просидишь на жестком стуле, – насмешливо проговорила Диана.

– Завтра, – продолжил он твердо, – нам надо сменить наш вид. Я буду твоим лакеем, или дядей, или кем-нибудь в этом роде.

Диана подошла ближе, и, несмотря на холод и сырость гостиничной комнаты, Карелли бросило в жар.

– Милорд граф, неужели ты меня боишься? Ты, который привык к грохоту канонады, воинственным крикам варваров? Ты, тысячу раз ходивший в атаку на вражеские ряды, боишься простой девушки?

Карелли молчал, наблюдая за ней с недоверием. Она положила руки ему на грудь и улыбнулась.

– Нынче ночью, милорд, ты будешь спать в этой постели, как и я. И я обещаю, что не причиню тебе вреда.

За дразнящей улыбкой он видел, что она имела определенную цель, и его тело непроизвольно напряглось от ее близости.

– Мы будем спать на одной кровати, – сделал он последнюю попытку, – но я буду лежать на краю, отдельно.

– Отдельно? В этой гостинице? – проговорила Диана. – Сомневаюсь, найдется ли здесь пара грубых одеял.

Она начала расстегивать пуговицы своего платья, и его охватила дрожь. Диана посмотрела на него, прищурившись по-кошачьи. Ее веки отяжелели, а губы были мягкие и пухлые. Она казалась почти сонной от желания.

– Диана, – произнес Карелли.

Его руки обхватили ее плечи, и, не в силах больше сдерживать себя, он решительно привлек ее к себе и поцеловал долгим и страстным поцелуем, чувствуя ее ответное желание. «Она хотела этого», – подсказал ему его разум с запоздалым удивлением. Когда, наконец, Карелли освободил ее, задыхаясь от волнения, Диана улыбнулась ему доверчиво, от чего кровь забурлила в его жилах.

– Сегодня ночью, – сказала она, – и все ночи до Венеции. Это мой отдых. Я люблю тебя, Карелли. Я никогда никого не любила, кроме тебя. Но я не могу выйти за тебя замуж. Только таким способом, с маскарадом. Давай наслаждаться тем, что есть, пока оно есть. Пойдем, муж, пойдем в постель.

* * *

В начале апреля Аннунсиата оставила Лондон и вернулась в Шоуз. И там, неделю спустя, она получила известие, что Карелли, Диана и Алессандра благополучно добрались до Венеции. К этому времени попытка восстановить короля Джеймса на троне провалилась. Сам король, прибыв слишком поздно в конце декабря, отплыл назад во Францию в феврале, но он оказался нежелательной персоной на французской территории. После смерти старого короля Людовика герцог Орлеанский стал регентом инфанта Людовика XV и не испытывал никакого сочувствия к положению короля Джеймса. Любая страна, зависимая либо от Франции, либо от Георга-Луиса, отказывалась принять Джеймса или даже разрешить ему проехать по ее территории. В конце концов, только одно место согласилось принять его – папский город Авиньон.