Шевалье де Мезон-Руж - [25]

— Нужно покарать этого волчонка, — сказал сапожник.

— За что его карать? — спросил Лорэн.

— За что?

— Да.

— За то, что этот маленький негодяй не хочет ни петь, как настоящий патриот, ни работать, как настоящий гражданин.

— И зачем тебе это нужно? — ответил Лорэн. — Разве нация доверила тебе Капета для того, чтобы ты учил его петь?

— Ах, вот в чем дело! — произнес удивленный Симон. — Куда это ты суешь свой нос, сержант? Я тебя спрашиваю.

— Куда я сую свой нос? Я вмешиваюсь в то, что касается каждого человека, имеющего сердце. А сердечному человеку не пристало смотреть, как бьют ребенка.

— Подумаешь! Ведь это сын тирана.

— В первую очередь это ребенок, ребенок, не имеющий никакого отношения к преступлениям своего отца, невинный ребенок. Следовательно, его не за что наказывать.

— А я говорю, что его отдали мне для того, чтобы я делал с ним все, что захочу. А я хочу, чтобы он пел песню «Мадам Вето», и он будет петь.

— Но пойми, несчастный, — сказал Лорэн, — мадам Вето — это его мать. Ты бы хотел, чтобы твоего сына заставляли петь о том, что его отец — негодяй?

— Я? — завопил Симон. — Ах, ты чертов аристократ!

— Не надо проклятий, — остановил его Лорэн. — Я не Капет, но и меня никто бы не заставил петь силой.

— Я сдам тебя под арест, поганый аристократ.

— Ты? — сказал Лорэн. — Ты сдашь меня под арест? Попробуй арестовать хоть одного фермопила!

— Посмотрим. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. А пока, Капет, собери мои колодки, возьми туфель или, тысяча чертей…

— А я, тебе говорю, — страшно побледнев, сказал Лорэн, делая шаг назад и сжав зубы, — что он не будет собирать твои колодки. Я тебе говорю, что он не будет подавать тебе туфли, слышишь ты, гнусный негодяй? Ах да, у тебя есть большая сабля, но ею ты можешь напугать только самого себя. Попробуй только коснуться ее!

— А!.. Убивают! — завопил Симон, белея от бешенства.

В это время во двор вошли две женщины. У одной из них в руках был документ. Она обратилась к часовому.

— Сержант! — крикнул часовой. — Это дочь Тизона, она просит разрешения повидать свою мать.

— Пропусти, Совет Тампля разрешил, — сказал Лорэн, не оборачиваясь, так как боялся, чтобы Симон не воспользовался этим и не начал бить ребенка.

Часовой пропустил обеих женщин, но не успели они подняться и на четыре ступеньки по темной лестнице, как встретили Мориса Линдея, который в это время спускался во двор.

Почти стемнело, во всяком случае, различить черты лица было уже почти невозможно.

Морис остановил их.

— Кто вы, гражданки? — спросил он. — И что вам здесь нужно?

— Я — Софи Тизон, — сказала одна из женщин. — Я получила разрешение повидаться со своей матерью, и иду к ней.

— Да, — сказал Морис. — Но разрешение дано только тебе одной, гражданка.

— Я привела с собой подругу, чтобы среди солдат было хотя бы две женщины.

— Хорошо, но твоя подруга наверх не пойдет.

— Как будет угодно, гражданин, — сказала Софи Тизон, пожав руку подруге, которая словно вросла в стену и, казалось, была поражена страхом от неожиданного поворота событий.

— Граждане часовые, — подняв голову, крикнул Морис, обращаясь к часовым, которые стояли на площадка каждого этажа. — Пропустите гражданку Тизон. Только ее, подруга останется на лестнице, проследите за этим.

— Да, гражданин, — ответили часовые.

— Поднимайтесь же, — сказал Морис.

Женщины прошли.

Что касается Мориса, то, перепрыгнув одним махом четыре или пять ступенек, которые ему оставалось преодолеть, он вбежал во двор.

— Что тут случилось? — спросил он караульных. — Кто шумел? Крики ребенка были слышны аж на верхней площадке.

— Здесь, — сказал Симон, который, привыкнув к манерам солдат из муниципальной гвардии, подумал, что Морис идет к нему на помощь, — этот предатель, этот аристократ мешает мне взгреть Капета.

И он ткнул пальцем в Лорэна.

Да, черт возьми, я ему мешаю, — сказал Лорэн, обнажая свой клинок, — и, если ты еще раз назовешь меня аристократом или предателем, я разрублю тебя пополам.

— Убивают! Охрана, на помощь! — завопил Симон.

— Это я здесь — охрана, — ответил Лорэн, — и не зови меня, потому что, если я подойду, то уничтожу тебя.

— Ко мне, гражданин гвардеец, ко мне! — воскликнул Симон, который на сей раз почувствовал серьезную угрозу со стороны Лорэна.

— Сержант прав, — холодно произнес Морис, которого звал на помощь Симон, — Ты позоришь нацию, подлец, ты избиваешь ребенка.

— Знаешь, почему он его бьет, Морис? Потому что ребенок не хочет петь «Мадам Вето», потому что сын не хочет оскорблять свою мать.

— Негодяй! — сказал Морис.

— И ты тоже? — сказал Симон. — Значит я окружен предателями?

— Ах ты, мерзавец, — произнес Морис, хватая Симона за горло и вырывая у него из рук ремень. — Ну-ка попробуй докажи, что Морис Линдей — предатель.

И он сильно стегнул сапожника по спине.

— Спасибо, сударь, — сказал ребенок, который наблюдал эту сцену. — Только потом он будет мстить мне за это.

— Иди, Капет, — сказал Лорэн. — Иди, дитя мое, если он опять будет тебя бить, зови на помощь, и мы накажем этого палача. Ну, Капет, возвращайся в башню.

— Почему вы называете меня Капет, вы ведь меня защищаете? — спросил ребенок. — Вы же прекрасно знаете, что Капет — это не мое имя.