Шестьсот дней и ночей в тылу врага - [8]

— Знаю, Лука Матвеевич.

— Не передумал?

— Нет.

— Все ясно?

— Не все, правда. Но…

Максименко взглянул на Кузьмичева, вздохнул.

— Вот что, Матвей Петрович… Эвакуировать семью теперь поздно. Видимо, в поселке ей оставаться. Сына и Валентину нужно послать в партизанский отряд, а младшие, Таисия и Нина, пускай с матерью…

— С дочурками моей Анастасии легче будет, — согласился Кузьмичев.

— Теперь, Петрович, слушай дальше, — продолжал секретарь. — Нужно пустить слух, что ты назначен сопровождать эшелоны с имуществом, а сына отправляешь на Алтай в ФЗО. Документы мы тебе приготовили. Собирайте Николая завтра в дорогу. С вечерним поездом он доедет до станции Клюковники, два дня там пробудет у Ивана Акимовича, а затем его переправят в отряд. Проводите его всей семьей, а через два дня тебя, Петрович, и Валю доставят на партизанскую базу. Ну, а Анастасию Семеновну разведчики будут навещать. Предупреди об этом ее.

— Ну что ж, ладно, — снова согласился Кузьмичев. — Дело ясное…

— Тогда до встречи в лесу.

Матвей Петрович вернулся домой поздно. Его ждали, и никто не ложился спать. Отговорившись кое-как делами, Матвей Петрович выждал момент, когда можно будет поговорить с женой с глазу на глаз. Он потом мне рассказывал, как сообщил ей о беседе в райкоме партии. Тарелка выпала из рук Анастасии Семеновны и раскололась.

— Знаю, тяжело тебе будет, Настенька. Но что поделаешь, не одни мы…

— Не одни… — Анастасия Семеновна заплакала.

Навля — узловая станция, через нее проходят железнодорожные линии на Киев и Курск. Фашистам было важно, чтобы эти железнодорожные магистрали действовали бесперебойно. И вот в Навлю для охраны от партизан пришли отряд эсэсовцев и рота мадьяр. В помощь себе фашисты начали создавать полицию. В нее вербовались предатели родины, уголовники. Полицию возглавил предатель с темным прошлым Покровский.

По указке фашистов Покровский рьяно разыскивал коммунистов, партизан и советских воинов, бежавших из фашистского плена. За семьями коммунистов и партизан была установлена слежка. Вели наблюдение и за домом Кузьмичевых.

…Безлюдны улицы Навли. Не слышно на станции паровозных гудков. Нет больше яркого электрического света. Ночи стоят холодные.

Анастасия Семеновна рано укладывала девочек спать, по вечерам света не зажигала. Садилась за стол у окна, прислушивалась к шорохам морозной ночи, ждала вестей из партизанского отряда. Как они там? Живы ли?.. А сама тоже, будто на пороховой бочке: в ее доме явочная квартира партизанской разведки. Анастасия Семеновна тайно встречается с подпольщиками-коммунистами, получает от них разведывательные данные и передает нам. Она предупреждает тех, кому грозит опасность, и они уходят в лес. Полиция дважды в ее доме производила обыск, Покровский требовал выдать мужа.

Подпольщица комсомолка Полина Рябцева сообщила ей, что гитлеровцы узнали, где расположен партизанский лагерь, что они вместе с полицией готовят налет. Анастасия Семеновна, оставив девочек одних, отправилась ночью за шесть километров к нашему связному, передала ему тревожную весть.

Кузьмичев с сыном и тремя партизанами прорывал из землянки запасной выход в траншеи. Он установил пулемет, расчистил сектор обстрела и уселся на пенек передохнуть.

Подошел секретарь райкома Максименко, положил руку на плечо Кузьмичева.

— Анастасия твоя молодец. Важные сведения передала… Работу придется оставить, товарищи ее закончат. Пойдешь с Ананьевым в Навлю. Жену с детьми проведаешь. А задание будет такое… Пойдем-ка ко мне.

«Раз с Ананьевым, то…» — насторожился Кузьмичев, хорошо зная, что Ананьев — наш чекист.

Ночью Кузьмичев постучал в окно своего дома.

— Наши! — воскликнула Анастасия Семеновна и дрожащими руками открыла дверь. Увидев мужа и Ананьева, она ахнула: — Полиция следит за нами! Допытывается, где ты!

— Ничего… Мы осторожно, — успокоил ее Кузьмичев.

Пока Ананьев читал подготовленные Кузьмичевой для партизан сведения, Матвей Петрович прикинул, как лучше тайно выйти из дома. Затем он помог Ананьеву переодеться в форму полицая.

— Ну, Матвей Петрович, я пошел! Дорога каждая минута, — проговорил Ананьев.

— А кушать? — попыталась остановить Ананьева Анастасия Семеновна.

— Часа через два вернусь. Тогда уж…

— Пропуск не забыл? — спросил Кузьмичев.

— Помню!

Ананьев скрылся за дверью.

Трое суток Кузьмичев и Ананьев прожили в Навле. За это время произошли события, встревожившие фашистов. Груженный оружием состав, отправленный на Комаричи, отошел от Навли только на пять километров и взорвался. Несколько вагонов было разбито… Резервный паровоз взорвался на угольном складе… Кто-то перевел стрелку, и прибывший из Брянска воинский эшелон врезался в тупик. Шесть вагонов разбились… Перед отправлением воинского поезда взорвалась центральная стрелка. Поезд задержали на несколько часов… По всему поселку и на станции были расклеены и разбросаны партизанские листовки.

В Навлю прибыл из Брянска гауптман Баровский. Начались обыски среди железнодорожников, срочно готовилась операция против партизан.

Кузьмичеву и Ананьеву пора было возвращаться. Они распрощались с Анастасией Семеновной и собрались уже выйти из дома, как послышался лязг гусениц. Окна светились ярким светом фар: прямо на дом Кузьмичевых шел танк. Разведчики выпрыгнули во двор. Анастасия Семеновна быстро закрыла окно, смахнула в железную печь окурки. Уткнувшись жерлом пушки в стену, танк остановился. В дверь загрохотали прикладами.