Шестой дворец - [3]

– Я готов, – торжественно ответил Липеску.

– Но помни, цена неудачи – смерть.

– Я готов, – повторил человек.

– Но сокровище принадлежит не тебе…

– Подвергни меня испытанию и отойди!

Больцано в безопасном уюте рубки с лихорадочным вниманием следил за каждым его словом, за каждым жестом. С этой минуты были возможны любые неожиданности. Две фигуры застыли на экране в немом молчании, как когда-то Сфинкс и Эдип, осмелившийся бросить вызов чудовищу греческих мифов. Какой будет загадка Сфинкса? Доказательство теоремы? Перевод фразы с незнакомого языка? Кучи костей на равнине красноречиво свидетельствовали о том, что какой бы ни была эта загадка – неправильный ответ на нее равносилен смертному приговору. Больцано и Липеску обыскали информотеки всей населенной Вселенной, собирая воедино бесценные кирпичики человеческих знаний. Хранилищем памяти человечества стал сверхмощный компьютер, который прижимал сейчас к груди Липеску. Для этого компьютера не было тайн, он мог ответь на любой вопрос.

Настала долгая тишина. Потом робот бесстрастно сказал:

– Определение широты.

– Речь идет о широте географической? – переспросил Липеску.

Больцано охватила паника. Кретин! Он воображает, что может узнать все подробности! Погибнет, даже не начав отвечать!

Робот повторил:

– Определение широты?…

– Это угловое расстояние данной точки на поверхности планеты, на север и юг от экватора, измеряемое от центра этой планеты.

– Какой из аккордов образует идеальный консонанс?

Липеску заколебался. Он не был музыкантом, но компьютер обеспечил ему ответ.

– Малая терция, – повторил человек вслед за компьютером.

Робот тотчас приступил к следующему вопросу:

– Перечень простых чисел в промежутке от 5237 до 7641?

Больцано усмехнулся, когда Липеску без труда преодолел и этот этап испытаний. До сих пор все шло хорошо: робот не выходил из пределов конкретных вопросов, не создавал претенденту на обладание сокровищем настоящих трудностей. Запнувшись в самом начале на «широте», Липеску казался теперь более уверенным в себе, чем обычно. Отблеск сказочных сокровищ в темноте хранилища заставил Больцано еще ближе придвинуться к экрану. Он уже считал предметы, которые будут им принадлежать: две трети для Липеску, треть – для него.

– Семь трагических поэтов Элифера?

– Долифор, Галиенос, Слегг, Хорк-Секон…

– Четырнадцать знаков Зодиака, видимых с Мерниз?

– Зубы Змеи, Листья, Каскад, Пятно…

– Что такое педицелла?

– Стебель одного из цветов, образующих скрытое соцветие.

– Продолжительность века Лорринакса?

– Восемь лет.

– Какую жалобу произносит цветок в третьей песне «Голубых повозок»?

– Терплю, плачу, воздыхаю! – загремел Липеску.

Разница между тычинкой и пестиком?

– Цветочная тычинка является органом, производящим пыльцу. Пестик…

И так далее. Робот не остановился на трех легендарных вопросах, он уже перешел за дюжину.

Липеску отвечал ему без запинки. Когда подводила память – в дело шел компьютер. Бешено сменялись вопросы. Уже семнадцатый. Ответ на него был безупречен. Не признает ли сфинкс себя побежденным? На этот вопрос не мог ответить никто.

Восемнадцатый вопрос был по-детски прост: теорема Пифагора. Для ответа на него человеку даже не пришлось задумываться, он пришел сразу, ясный и короткий. Больцано восхитился им. И в тот же самый момент робот убил Липеску.

Это не заняло и секунды. Липеску как раз кончил говорить и ожидал следующего вопроса. Но девятнадцатого вопроса не было. На груди робота отъехала в сторону плита обшивки, из отверстия вырвалось что-то вроде сверкающего бича, который, щелкнув Липеску по корпусу, рассек его пополам.

Потом бич исчез.

Торс Липеску покатился по камням. Массивные ноги несколько секунд нелепо стояли. Потом колени подогнулись, один из башмаков скафандра судорожно процарапал грунт. Больше огромное тело не двигалось.

В безмолвном звездолете дрожал прикованный ужасом к креслу Больцано.

Он чувствовал, как кровь стынет в его жилах. Но страшнее всего было непонимание. Что же произошло?

Липеску ответил правильно на все вопросы, но робот убил его. Почему?

Неужели тот запутался в теореме Пифагора? Нет… Больцано слышал: ответ был идеальный, как и семнадцать предыдущих. Или просто страж был плохим игроком? Он был разозлен своим проигрышем? Сошел с ума? Что за логика у этого робота?

Больцано сидел в полной прострации. Страх и голос здравого смысла звали его домой. Но был еще и зов сокровища, который толкал его навстречу опасности по следу Липеску. Словно песня сирен, этот зов притягивал его к мертвой планете.

"Должен же существовать какой-то способ, чтобы принудить его к послушанию! – думал маленький человек, ведя звездолет над равниной. – Этот способ наверняка должен существовать. Компьютер не позволил Липеску одержать победу над Стражем. Каждый из тех, чьи останки лежали сейчас внизу под багровым солнцем, в свое время ошибся, отвечая на вопросы робота. Липеску погиб, дав правильные ответы. Он не совершил ни одной оплошности, но умер. Теорема Пифагора непреложна, едина для любой логики.

Так в чем же тут дело?"

Больцано глубоко задумался.

Тяжело шагая, он приближался к Сокровищнице. Ноги его, словно налитые свинцом, шли неохотно, но зарождавшаяся в голове мысль гнала его вперед, навстречу опасности. Спасти его могла только острота ума, изощренного в плутовстве. Там, где пасовал интеллект, может восторжествовать хитрость, особенно замешанная на алчности и отчаянии. Больцано всегда считал себя достойным потомком Одиссея.