Шестое Правило Волшебника, или Вера Падших - [52]

Нависнув над ней, Джегань смотрел ей в глаза, тяжело дыша. Конечно, доминирующим в этом взгляде был гнев, но Никки показалось, будто там промелькнуло что-то еще: сожаление, а может быть, мука или даже боль.

— Именно этого вы от меня хотите, превосходительство? Чтобы я хныкала?

Он лег на бок рядом с ней.

— Нет. — В его голосе звучала горечь. — Я хочу, чтобы ты реагировала.

— Но я реагирую, — произнесла Никки, глядя на полог. — Просто это не та реакция, которая тебе нужна.

Джегань сел.

— Да что с тобой такое, женщина?

Никки посмотрела на него и отвела взгляд.

— Понятия не имею, — чистосердечно ответила она. — Но думаю, что выясню.

Глава 14

— Раздевайся. Проведешь ночь здесь, — махнул рукой Джегань. — Прошло много времени. — Теперь настал его черед уставиться на стены. — Мне не хватало тебя в постели, Никки.

Никки не ответила. Она не верила, что в постели ему хоть чего-то недостает. И сильно сомневалась, что он вообще понимает, что значит по кому-то скучать. Чего ему точно не хватает, подумала она, так это умения скучать по кому-то.

Никки села, свесив ноги с кровати, и принялась выпутываться из платья. Она повесила платье на спинку стула. Выудив из-под покрывала нижнее белье, аккуратно положила его на стул, затем сняла чулки и сложила туда же. Джегань наблюдал, скользя взглядом по ее телу, смотрел, как она разглаживает смятое платье, следил за таинственным поведением женщины, ведущей себя как женщина.

Сложив одежду, Никки повернулась к нему. Она гордо стояла, позволяя ему разглядывать все то, что он мог получить только силой и никогда — как добровольный дар. Она видела промелькнувшее на его лице сожаление. И это была ее единственная победа: чем чаще он брал ее силой, тем лучше понимал, что только так и может ее получить, и тем сильнее это его бесило. Никки скорее бы умерла, чем добровольно отдалась ему, и он знал эту жестокую истину.

Наконец он подавил свое потаенное горькое желание и посмотрел ей в глаза:

— Почему ты убила Кадара?

Ники села на край постели напротив Джеганя, вне его досягаемости, но так, что он мог достать ее рывком, и пожала обнаженными плечами.

— Ты — не Орден. Орден — не какой-то один человек, а идеал справедливости. И в этом качестве переживет любого человека. Ты в данный момент служишь этому идеалу и Ордену в качестве обычного изувера. В этой роли Орден может использовать любого садиста. Тебя, Кадара или еще кого-нибудь. Я просто убрала того, кто когда-нибудь мог бы стать угрозой для тебя, прежде чем ты перерастешь свое нынешнее амплуа.

Джегань усмехнулся:

— И ты ждешь, чтобы я поверил, будто ты оказала мне услугу? Да ты надо мной издеваешься!

— Если тебе нравится так думать, то пожалуйста.

Ее белая кожа резко контрастировала с тяжелым темно-зеленым покрывалом и зелеными простынями. Джегань лежал на спине поверх покрывала, откинувшись на кучу смятых подушек, бесстыдно открытый ее взору. Его темные глаза стали еще темнее.

— Что это за разговоры я постоянно слышу насчет «Джеганя Справедливого»?

— Твой новый титул. То, что спасет тебя, поможет одержать победу, принесет куда большую славу, чем что бы то ни было. А ты, за то что я убрала потенциальную угрозу твоему будущему и превратила тебя в народного героя, избил меня в кровь.

Джегань заложил руку за голову.

Иногда я начинаю думать, что о тебе верно толкуют. Ты и вправду чокнутая.

— А если ты всех убьешь?

— Значит, они будут мертвы.

— Я тут недавно проезжала по городам, которые навестили твои солдаты. Похоже, они не убивают жителей. Во сяком случае, не вырезают всех в пределах досягаемости, как делали в начале наступления на Новый мир.

Он рванулся, схватил ее за волосы, рывком опрокинул на спину рядом с собой. Никки перевела дух, а Джегань приподнялся на локте и вперил свой жуткий взор в ее глаза.

— Это твоя работа — показывать пример на людях, демонстрировать им, что они обязаны вносить свой вклад в наше дело. Заставить их бояться справедливого гнева Имперского Ордена. Именно эту задачу я на тебя возложил.

— Неужели? Тогда почему солдаты тоже не устраивают показательные экзекуции? Почему не трогают эти города? Почему не участвуют в акциях устрашения? Почему не оставляют за собой выжженные и вырезанные под корень города?

— И кем я тогда буду править, кроме моих солдат? Кто будет работать? Кто будет производить товары? Выращивать хлеб? Платить дань? Кому я принесу порядок Ордена? Кто будет воспевать великого императора Джеганя, если я всех убью? — Он откинулся на спину. — Может, тебя и прозвали «госпожа Смерть», но мы не можем действовать по-твоему и убивать всех подряд. В этом мире ты связана с целями Ордена. Если люди будут знать, что прибытие Ордена не несет ничего, кроме смерти, они будут сопротивляться до упора. Они должны знать, что только своим сопротивлением навлекут на себя скорую и неотвратимую гибель. Если же осознают, что мы несем им высоконравственную жизнь, жизнь под дланью Создателя, когда благосостояние человека превыше всего, они с радостью примут нас.

— В этот город ты принес смерть, — подначила она, вынуждая Джеганя невольно подтвердить правильность того, что она сделала. — Хотя эти люди выбрали Орден.