Шестидневная война - [20]

26 мая, заставив Эвена прождать почти весь день, Джонсон, наконец, принял его. Президент был приведен в замешательство, когда Эвен извлек из своего портфеля пачку документов, которые, по мнению израильтян, свидетельствовали о готовности Соединенных Штатов поддерживать принцип «свободного и мирного прохода» судов через Акабский залив. Среди этих бумаг был набросок речи, произнесенной непосредственной предшественницей Эвена Голдой Меир на сессии Генеральной Ассамблеи Объединенных Наций 1 марта 1957 года. В этом выступлении излагались условия, на которых Израиль согласился покинуть Шарм а-Шейх. Из этого документа следовало со всей очевидностью, что Израиль сочтет помехи, чинимые своему судоходству в Тиранских проливах, достаточным основанием «для осуществления своего суверенного права на самооборону». Текст был подготовлен Эвеном, тогдашним послом Израиля в Вашингтоне, и Джоном Фостером Даллесом и содержал собственноручные поправки Даллеса. Более того, речь, произнесенная Голдой Меир, встретила благожелательный отклик Кабота Лоджа, тогдашнего главного делегата США в ООН.

Во время их 85-минутной беседы Эвен напомнил Джонсону о высказываниях самого Джонсона по этому вопросу. В 1956-57 годах, будучи лидером демократов в сенате, Джонсон был ревностным сторонником Израиля. Он горячо критиковал Даллеса за одну только мысль о наложении экономических санкций на Израиль, если тот откажется вывести войска из района кризиса.

В ходе переговоров с Эвеном Джонсон бурно выражал свои симпатии к Израилю: «Я хочу увидеть, как небольшой бело-голубой флаг будет снова реять в этих проливах». Но от принятия на себя определенных обязательств он уклонился. Его положение внутри страны было трудным. Он ограничился заявлением от 23 мая, что Тиранские проливы являются международным морским путем. Отказ осудить блокаду навлек бы на него нападки со стороны произраильских либеральных и консервативных кругов. С другой стороны, он не мог рассчитывать на поддержку какой бы то ни было односторонней акции большинством в конгрессе, которое придерживалось мнения, что Америке достаточно одной войны. Джонсон сказал Звену, что Соединенные Штаты могут прийти на помощь Израилю только после принятия конгрессом соответствующей резолюции, и Эвен, который долгие годы был израильским послом в Вашингтоне, не сомневался, что резолюцию можно провести только после затяжной борьбы, в продолжение которой военная обстановка становилась бы с каждым днем все менее благоприятной для Израиля.

Джонсон, очевидно, избрал тактику хладнокровного выжидания и стремился, прежде всего, уклониться от конфронтации с Советским Союзом. Ответ, переданный русским представителем в ООН своему американскому коллеге Артуру Голдбергу и американскому послу в Москве Левеллину Томпсону, был умеренно обнадеживающим. Но в этом ответе невозможно было усмотреть шанс на выработку совместного американо-русского подхода к вопросу. Поэтому целью усилий Линдона Джонсона и Гарольда Вильсона было составление декларации морских держав, в которой было бы подтверждено право на свободное судоходство в Тиранских проливах.

Эвена попросили подождать и дать Вашингтону десять дней или две недели, чтобы подготовить такую декларацию. Но проект с самого начала натолкнулся на препятствия: ни одна морская страна не хотела портить отношения с арабами.

Со своей стороны, Эвен искренне верил, что посредством переговоров можно было кое-чего достичь: уже после начала войны он высказывал в частных беседах мнение, что для международной репутации Израиля немаловажным было испробовать дипломатический путь, даже если он и не привел бы к успеху. В противном случае, утверждал Эвен, Израиль, нанеси он удар сразу же после закрытия проливов, мог быть обвинен в неоправданной поспешности.

27 мая Эвен вернулся в Израиль из Вашингтона. Выступая на пресс-конференции в Париже проездом домой, он сказал: «Я совершил ознакомительную поездку для выяснения отношения трех дружественных правительств к противозаконным мерам, осуществленным Египтом в Тиранских проливах… Само собой разумеется, что мир и противозаконная блокада несовместимы. Я объяснил этот тезис выдающимся французским, английским и американским лидерам. Они представляют три правительства, которые десять лет назад торжественно обязались настаивать на международном характере этого морского пути и осуществлять в нем свое право на свободное и мирное судоходство».

Обсуждалось предложение о создании военной флотилии, предпочтительно под эгидой ООН или, если это оказалось бы невозможным, флотилии морских стран на добровольных началах для прорыва египетской блокады. Обсуждались различные варианты. Один из них предусматривал отправку нефтяного танкера под израильским флагом (но с грузом, который, согласно египетскому определению, считался бы стратегическим) для прохождения через проливы, другой – торгового судна под израильским флагом. Флотилия, которая, несомненно, состояла бы преимущественно из американских и, возможно, британских кораблей, должна была эскортировать суда, направляющиеся в Эйлат через Тиранские проливы. Надеялись, что такая демонстрация силы отобьет у египтян желание открывать огонь. В противном случае флотилия должна была дать так называемый «проверочный ответ» на египетское действие. Это означало вывод из строя батарей в Шарм а-Шейхе.