Шестеро против Темного - [71]

– Вот и шесть печатей, – благоговейно прошептал, приблизившись к белому камню, Нал и сделал какой-то странный жест руками, словно обхватывал невидимый эллипс.

Эльке подумалось, что защитник благоговеет перед этими белыми плитками не меньше, чем верующий перед иконой. Для него, воспитанного на вере в высокие идеалы данов, заточивших великое Зло, это место было священным. Лукас призвал магическое зрение и, внимательно изучив плиту, словно экспонат в музее, скорбно покачал головой:

– Увы, шесть – лишь видимость, мой друг. Магия сохранилась лишь в двух из них, тех, что по-прежнему нерушимы. Остальные же четыре – пусты, без силы, их наполнявшей. Ныне это всего лишь треснувший бесполезный камень.

– Значит, ничего нельзя сделать? – глухо спросил защитник, будто получивший удар под дых.

– Не знаю. Я должен подробнее изучить сложнейшее плетение заклятия, наложенное на эту плиту и скрепленное печатями. Только одно могу сказать сразу: вам очень повезло, что две печати уцелели именно здесь, – Лукас указательным пальцем провел в воздухе черту, соединяя плитки теурита на противоположных концах гигантского шестиугольника. – Будь иначе, заклятие уже бы пало. Два узла – слишком мало для сдерживания рвущейся наружу силы.

Элька тоже смотрела на плиту, и краем глаза ей виделись сумасшедшие сплетения какого-то сложного разноцветного клубка. (Из обычных нитей такой мог бы сотворить котенок с бабушкиной корзинкой ниток всех цветов радуги, оставленный без присмотра на часок.) Но разобраться в запутанном плетении девушка все равно не была способна. Зато совершенно явственно чувствовала, что заклятие древних данов дышит на ладан, будто, если продолжать клубочно-ниточные ассоциации, проеденная молью шаль, и нужно лишь малейшее усилие, чтобы оно распалось на отдельные куски. Штопать такое «шитье» было уже бесполезно. Да и не ощущала Элька такой внутренней необходимости, скорее уж ей хотелось схватить какую-нибудь увесистую кувалду и взяться за работу, раздолбав затычку к чертовой матери. При всей вопиющей белизне на фоне кровавой черноты было в этой плите что-то в высшей степени неправильное. И пусть умом Элька понимала, что, по рассказам Нала и Минтаны, древние волшебники сотворили благое дело, заточив Тьму в Арродриме, но душа твердила совершенно иное, а сердце начинало биться в такт с чем-то неизмеримо великим и столь же невыносимо одиноким и отчаявшимся, чем-то близким и одновременно совершенно непостижимым.

Лукас тем временем снова вытащил детектор и скорее для проформы, чем для истинной проверки, взглянул на стрелку. Она указывала точно на плиту и светилась багрово-черным, гангренозным светом, явственно показывая, что поиск пришел к своему логическому концу.

– Ну что, Лукас? – прервала затянувшуюся театральную паузу Элька. – Надо уже что-то решать!

– Вы сможете восстановить чары данов? – вновь задал животрепещущий вопрос Нал, после разгона птичьей эскадрильи, чудесных перемещений в мгновение ока и электрификации пещеры уверившийся почти в безграничном могуществе новых знакомых.

– Не знаю, мосье, – спрятав детектор, раздумчиво ответствовал маг, скрестив на груди руки с тонкими пальцами истинного музыканта или мага, и полуприкрыл глаза, – гораздо более сейчас важен вопрос: «Следует ли это делать?» или надо искать иной путь. Заклятие Узилища очень сложно, к нему были привлечены величайшие силы вашего мира, однако любые чары несовершенны и в этих немало весьма неприятных моментов. Для поддержания своей силы узы черпают энергию в живых хранителях печатей или их потомках и в самом Алторане. Недаром дана Минтана испытывала крайнюю слабость близ Арродрима, неспроста замкнулись границы вашего мира, отрезая его от других, откуда могла прийти помощь. Невольно и исподволь, но с каждым годом все сильнее через каналы, проложенные для этих энергий, идет и обратный отток. Сила Темного распространяется, изливается в мир и, не найдя выхода из него, принимает ужасные обличья.

– Заклятие данов не совершенно, но если его не станет, что спасет нас от гнева Повелителя Мрака? – нехотя промолвил Нал, обводя невидящим взором пещеру, словно смотрел не на ее стены, а сквозь них, туда, где в глубинах Арродрима скрывалось великое проклятие его мира.

И будто в ответ на этот почти риторический вопрос прозвучали слова, слетевшие с вдохновенных свыше уст жрицы Ирилии:

– Вы должны войти в Узилище, только тогда у Алторана есть шанс на восстановление Равновесия!

– Ну ты и насоветуешь, подружка! Как тебе только такое в голову пришло? – аж поперхнулся от нахлынувшего возмущения Рэнд, едва не свалившись с кресла, словно бедолага Макс, тот же, напротив, словно примерз к своему сидению и только моргал, но был абсолютно согласен с вором.

– Это было не мое пророческое, а божественное озарение, – чистосердечно призналась Мирей, сама еще не до конца осознав то, что сказала. – Иногда жрице, по благословению богини и Сил, дано увидеть истинный путь.

– Какой-то уж очень он страшный, этот твой путь, – недоверчиво помотал головой вор, представляя, каково это, сунуться в горную тюрьму к обозленному длительным заточением Темному созданию, богу или другой опасной твари.