Шестьдесят смертей в минуту - [5]

Оперативники во главе с Девяткиным наладили посменное дежурство возле дома, где жила любовница Тоста. Провели в засаде четверо суток. За это время в доме никто не появлялся. Вечером пятого дня сюда нагрянула веселая компания, в окнах загорелся свет, на улице стала слышна музыка.

В ночную смену попали Девяткин с его давним напарником Сашей Лебедевым, мастером спорта по классической борьбе в супертяжелом весе. Они рассчитывали, что к полуночи веселье закончится и гости с хозяйкой завалятся спать. Но ошиблись.

Окраина небольшого города тонула в дожде и тумане, но свет в окнах частного дома продолжал гореть. На занавески ложились чьи-то тени, изредка под навесом крыльца возникали темные очертания человеческих фигур, вспыхивали оранжевые огоньки сигарет – это хозяйка, боявшаяся пожара, выгоняла мужчин курить во двор.

Старлей, развалившись на переднем сиденье машины рядом с Девяткиным, молчал и думал о чем-то своем. Дождь то затихал, то принимался лить с новой силой, стуча по крыше машины и лобовому стеклу. Где-то вдалеке, на станции, слышались гудки поездов.

Девяткин только что закончил разговор с дежурным по информационному центру ГУВД, положил трубку в карман, развернул фантик конфеты и сказал:

– Только сейчас выяснили личность Тоста. Выходит, это тот самый собачий хрен, которому я когда-то устроил командировку на пять лет в Республику Коми. Ему предъявили обвинение в убийстве и разбое, но осудили только за разбой. Адвокат хорошо постарался. Жора Тост, он же Георгий Серов, тридцать восемь лет, психопат и садист, четыре судимости.

– По «мокрым» делам?

– Нет. Первый раз попал в поле зрения тогда еще милиции, натравив свою бойцовую собаку на беременную женщину, поздно возвращавшуюся домой. Собака искусала ей лицо, вырвала щеку, выгрызла левый глаз. А Тост стоял и курил, наблюдая за этой сценой. Женщину спасли, но ребенок не выжил. Тост получил условный срок. Адвокату удалось доказать, что в его действиях не было злого умысла, собака просто взбесилась.

– И много у него таких «подвигов»? – зевнул Лебедев.

– Хватает. Как-то отобрал сумку у женщины-почтальона, засунул тетку в мусорный контейнер, навалил сверху кирпичей, чтобы не вылезла, а затем облил бак керосином – хотел поджечь. Помешали рабочие, которые возвращались со смены через пустырь. Еще раз засветился, когда сбил машиной прохожего. Вылез из тачки, вроде бы вокруг никого, и обобрал мужчину до копейки. Вытащил бумажник, сорвал цепочку с шеи, сел в машину и уехал. Когда задержали, симулировал сумасшествие.

– Он что, совсем больной?

– С головой у него все в порядке, неоднократно проходил освидетельствования в институте Сербского. Но у него был очень хороший адвокат и богатые родители, со связями. Но это все дела давно минувших дней. После последней отсидки Тост на пару лет исчез из поля зрения милиции. Где его искать, жив ли – не было никаких данных. И вот на тебе – нарисовался… Теперь торгует дурью. Как говорится, нашел свое место в жизни.

– А почему этого господина крутим мы, убойный отдел? – спросил Лебедев. – Завалил кого-нибудь?

– Долгая история. И темная. Сначала возьмем Тоста, а потом я тебе все выложу. И он нам что-нибудь интересное наверняка расскажет. Давай топай на разведку. Обойди дом, посмотри, что и как.

Когда старлей, тихо прикрыв дверцу, двинул к дому, майор включил приемник и прослушал прогноз погоды. Дождь, понижение температуры…

Юрий Девяткин прикурил сигарету, заслоняя ладонью огонек, и глубоко затянулся.

Он до тошноты ненавидел истории, в которых замешаны иностранцы. Потому что где иностранец – там почти всегда политика или что-то в этом роде. А политика его не интересовала, других забот хватало.

В былые времена сомнительная привилегия разбирать преступления, в которых фигурировали подданные иностранных государств, доставалась КГБ. Но жизнь быстро меняется. КГБ превратился в ФСБ, иностранцев в России сейчас гостит или работает столько, что расследование уголовных преступлений с их участием передали полиции. А сверху Генеральная прокуратура и ФСБ наблюдают за ходом следствия, дают указания, требуют объяснений, если срок следствия затягивается.

На этот раз иностранка, точнее гражданка США, прямого отношения к убийству не имела. Некая Джейн Майси проходила по делу как свидетель. Женщина прибыла в Москву в начале мая, она аудитор фирмы «Хьюз и Голдсмит», занимается оценкой промышленных объектов и земельных угодий.

В незакрытой машине Майси на заднем сиденье был обнаружен труп мужчины примерно тридцати пяти – сорока лет. Потерпевший был жестоко избит, а затем застрелен с близкого расстояния, почти в упор, из пистолета российского производства, предположительно, системы Макарова девятого калибра. Одну пулю выпустили в грудь жертвы, вторую – в голову, точно между глаз. Преступление было совершено в другом месте, возможно, у реки или озера. Об этом свидетельствовали частицы илистого грунта на ботинках. Затем труп перевезли в Москву и засунули на заднее сиденье машины. Личность убитого не установлена.

По Москве Майси передвигалась на «Джипе Либерти» с затемненными стеклами. Женщина-дворник, спозаранку подметавшая площадку перед подъездом, подошла вплотную к машине, обратив внимание на неподвижную фигуру на заднем сиденье. Она постучала в стекло – никто не отозвался, дернула ручку, и к ее ногам вывалился мужчина с черной дыркой между глаз и окровавленным лицом.