Шестая сторона света - [31]

Стоп.

А где Алтынай? И Волька?

 — Где они? — заорал я так, что оба спорщика замолчали, а целующиеся замерли.

 — Кто? — спросил Лебедев.

 — Эти… эти… двое, — меня так трясло от злобы, что не мог выговаривать слова, даже имена забыл.

Занавески кровати в углу колыхнулись. Обострившееся ревностью зрение уловило движение. Я швырнул стакан на пол. Перепрыгнув через диван с целующейся парочкой, достиг кровати.

Рывком сорвал занавеску. Так и есть — Волька ворочался поверх девушки. Её тёмные волосы разметались по белым простыням, как краска из разбитой помповой кисти анимастера.

Обеими руками схватил Вольку за ногу и стащил на пол. Рассчитывал со всей силы стукнуть в лицо, но удар пришёлся куда-то в темечко. Я больше себе руку ушиб.

 — Ты чего? — крикнул Волька.

Сделал мне подсечку, повалил на пол и пару раз хлестнул ладонями по щекам. Я брыкался, старался скинуть с себя Вольку. Он прижал меня локтем к полу и занёс кулак.

Девушка на кровати сначала завизжала. Потом укуталась в одеяло и спустилась ко мне на пол:

 — Я тоже тебя люблю, Лех! — она пьяно попробовала поцеловаться. — Думала ты забыл меня! Я тебя всегда помнила.

Это была не Алтынай, а девушка, влюблённая в меня в Колледже.

Она пахла чужим сексом.

6

Голый Волька слез с меня. С содроганием ощутил, как его яйца и ещё стоячий член скользнули по моим ногам.

Влюблённая из Колледжа, что-то продолжала бормотать и покрывала меня липкими поцелуями. Волька натянул джинсы и вышел в подъезд, хлопнув дверью.

Лебедев помог мне оттащить Влюблённую из Колледжа обратно на кровать. Я взял со стола бутылку чего-то и два стакана. Вышел вслед за Волькой. Тот курил в приоткрытую форточку, в которую задувал холод и капли дождя.

Некоторое время мы молча стояли. Волька расправил плечи, подставляя мускулистое тело дождю и холодному ветру. Я наоборот — скукожился от перепоя и осознания вины.

 — Ё-маё, ты решил, что я с Алтынай?

 — Да.

 — Значит, ты считаешь, что она способна с первым встречным?

Я виновато наполнил стаканы:

 — Извянки, по пьяни напутал.

 — Больше не путай. Могу и убить ненароком.

 — Я подумал, Алтынай и ты, за моей спиной… Не разобравшись ринулся.

 — Какая твоя спина? Разве Алтынай тебе чем-то обязана?

 — Ты прав, мы даже не целовались.

 — Брателло, я сразу понял, что ты её любишь. Но за кого ты меня принимаешь? Разве я способен старому дружбану подлянки кидать?

 — Просто ты… такой.

Волька нахмурился:

 — Договаривай.

 — Ты парень-мечта. Своя хата есть, денег полно. Артист. Анимастер.

 — Ты дурак, Лех. Да, я парень-мечта. Но не для девочек, они-то не дуры, а для таких сопляков, как ты. Вы хотели бы быть мной, да вам ссыкотно делать усилия в этом направлении. Мир жесток, брателло, так что не бойся бить первым. Хотя, ты молоток, ты ударил. Но слабо.

 — Ты о чём сейчас?

Волька почесал темечко, куда пришёлся мой бестолковый удар:

 — Да ё-маё, хер знает. Третий день бухаем как-никак.

 — В твоих словах есть правда. Чувствую себя, как говно.

Волька докурил, выбросил окурок в окно. Поёжился, растёр тело руками. На мокрой коже выступили пупырышки. Он прикурил вторую сигарету. Я стоял рядом, продолжая держать бутылку и стаканы.

Волька нервно выпустил дым, принял из моих рук стакан:

 — Вот ты говоришь, что я успешный и всякое такое, но ты даже не знаешь, как далеко я от настоящего успеха. Я по работе дельцов видел, которые на одном порно для онанистов вроде тебя такие бабки поднимают, что и не снилось.

 — Сам ты онанист.

 — Не дави кисляк, я к слову.

 — Разве успех деньгами меряется?

 — А чем? Тем, что мой талант признают старые мудаки из выставочных комиссий? Да я хоть завтра отнесу свои абстрактные аниматины в галерею и стану «молодым, подающим надежду талантом». Но я не хочу. Пусть старые гомики сосут друг у друга в своих сранных галереях.

 — А чего хочешь?

 — Ясности, Лех. Мне не хватает ясности.

 — Мне тоже. Не догоняю о чём ты.

Волька взмахнул стаканом:

 — Представь, что чувствуют люди, которые добились успеха не в том деле, каким любили заниматься. Понимаешь? Вот, взять тебя, Лех. Ты же пишешь какие-то рассказы?

Не люблю, когда кто-то говорил о моих литературных потугах. Не то, что бы стеснялся, я-то знаю, что талантлив. Но всё равно было ощущение, что лезли не в своё дело:

 — Ну, пишу, немного. Редко.

 — Ты не смущайся. Помнишь, мы вместе ходили в кружок по мастерингу аниматин? Представь, всем понравились твои детские аниматины. Весь мир закричал: — «Кто автор? Он гений! Подайте его сюда». Ну, нашли тебя, старенького железнодорожника. Спросили: — «О, великий творец, есть ли у тебя ещё аниматины?» А ты им: — «У меня тут книжечки новенькие. Я рассказы пишу». Люди плюнули и ушли, сказав: — «Дебил какой-то. Кому нужны его книжечки, когда у него были гениальные аниматины?»

 — Грустно.

 — Вот я и про себя так думаю. Может, я зря бросил самбо заниматься? Всю жизнь буду собирать дурацкие аниматины, да сдохну в холодном подвале на груде шестерёнок и потрескавшихся порноматин Джессики Линс — моего единственного шедевра. А где-то в параллельной вселенной мой двойник — олимпийский чемпион по самбо.

 — Да, я понял, о чём ты. Я трачу время, работаю железнодорожником, а сам хочу…