Шестая блондинка - [3]

— Если бы эта фраза прозвучала из моих уст, ты назвал бы меня язвой.

— Потому-то я и произнес ее вместо тебя.

— Спасибо. Так приятно, когда рядом есть человек, который готов взвалить на себя неблагодарную работу. Знаешь, мне на ум приходят только четыре кандидатуры, которые отвечают всем требованиям.

— Не считая тебя самой?

— Разумеется. А не надеть ли тебе белокурый парик, женское платье и не составить ли нам компанию?

— Вон отсюда!

Она пулей вылетела из комнаты, сопровождаемая его раскатистым смехом. Остаток рабочего дня Линдси провела, названивая по телефону. Ее старания окупились сторицей: пять самых очаровательных девушек, которые когда-либо пробовали свои силы в качестве моделей, обещали ей принять участие в просмотре. К тому же она справилась с задачей, почти не пытаясь надуть Ника. Только одной девице она посоветовала почаще улыбаться и пореже открывать рот, а другой, еще более рискуя навлечь на себя гнев начальства, прошептала:

— Не забудь про светлую краску для волос.

Вечером, просматривая свой гардероб, Линдси вдруг подумала: интересно, а какое впечатление на Ника Фарадея произведет та, которая все это организовала? Она без труда могла подобрать девушек, на фоне которых смотрелась бы выигрышно, но не стала этого делать. Линдси нахмурилась, удивляясь, откуда взялась такая мысль, ведь она идет на прием только из любопытства, а не как одна из претенденток. И все же чисто по-женски ей хотелось выглядеть как можно лучше.

Как назло, у нее не оказалось ни одного платья, которое даже с натяжкой годилось бы для приема. Поэтому на следующий день в обеденный перерыв она отправилась по магазинам.

Даже сейчас, после двух лет жизни в Лондоне, у Линдси по-прежнему перехватывало дыхание при виде архитектурных творений Кристофера Рена и Джеймса Гиббса[1].

Кафедральные соборы, выстроенные в готическом стиле, — викторианская помпезность и георгианское изящество, улицы времен регентства[2], сохранившиеся в неприкосновенности, и дворцы эпохи Возрождения — все это блестящее великолепие радовало ее сердце и взор. Она не уставала любоваться пар ками, сокровищами картинных галерей и музеев, с восторгом наблюдала за сменой караула у Букингемского дворца и плац-парадом Королевской конной гвардии, обожала балет и оперу. Ей нравился жаргон кокни, на котором изъяснялись таксисты. С наступлением вечера Шафтсбери-авеню превращалась в переливающуюся огнями страну чудес. А магазины! Каких тут только не было! От «Хэрродз» — сложенного из песчаника дворца с высоким куполом, главной достопримечательности Найтсбриджа, — и «Фортнум энд Мейсон», известного экзотическими продуктами, на Пиккадилли до уличных рынков и магазинчиков на Оксфорд-стрит и Риджент-стрит, которые больше соответствовали скромным средствам Линдси.

Приехав в Лондон, она поняла своего брата Фила, который в письмах домашним буквально захлебывался от восторга, рисуя жизнь, которую решил начать в столице. Он писал, что у него такое ощущение, будто он родился заново. Впрочем, переполнявшие его чувства, возможно, были отчасти связаны с некой Кэти, с которой он познакомился в Лондоне и после стремительного ухаживания сочетался законным браком.

Линдси, девушке родом из небольшой деревушки на севере Англии, где дома сложены из дикого камня, привыкнуть к городу было совсем не просто. И сейчас иногда ее охватывала паника, но она постепенно приноравливалась к новым условиям. Сначала ей казалось, что все окружающее — лишь сон, но теперь в сновидение превратилось ее прошлое существование. Лондон стал ее городом.

Несмотря на то, что ей повезло и она неплохо зарабатывала, почти все деньги уходили на ее единственную роскошь — собственную квартиру. Одна из моделей, Эми, рассказала ей как-то о бутике на Кингз-роуд, где продавались вещи высокой моды по вполне доступным ценам. Это был сущий рай для любой девушки, стесненной в средствах, но желающей хорошо выглядеть. Теперь, похоже, наступил подходящий момент, чтобы выяснить, правду ли говорила Эми.

Линдси полностью доверилась продавщице, и та уговорила ее остановить выбор на облегающем длинном черном платье, которое выгодно подчеркивало все прелести ее фигуры и прекрасно оттеняло светлую кожу и золотистые волосы. Из-за едва заметного дефекта покупка обошлась ей намного дешевле первоначальной цены. Платье было из тех, которые требуют французских духов и русских соболей. Но, даже не имея этих роскошных аксессуаров, Линдси чувствовала, что смотрится в нем на редкость соблазнительно и шикарно. У нее не было подходящей обуви, и пришлось раскошелиться еще на одну покупку — открытые черные туфли на высоком каблуке, сверху перехваченные изящными серебряными застежками. Пожалуй, с таким туалетом отлично будут сочетаться браслет и цепочка из серебра — единственные по-настоящему ценные ювелирные украшения, которые у нее были.

Вернувшись домой, она первым делом примерила купленные вещи и потряслась тем, насколько вызывающе в них выглядит. Но было уже поздно что-либо менять, и она постаралась отогнать мучившие ее дурные предчувствия.

Поскольку все приглашенные девушки жили в разных районах города, добираться до особняка Ника Фарадея им предстояло самостоятельно. Это было разумное решение, но, выйдя вечером назначенного дня из такси, Линдси почувствовала себя одиноко. В кабине лифта чувство одиночества усилилось, и ей страстно захотелось, чтобы рядом оказался человек, способный ее поддержать. Выйдя из лифта на крыше небоскреба, она очутилась перед какой-то дверью. Тишина, царившая вокруг, озадачила Линдси, и она даже подумала, что ошиблась адресом. Ей и в голову не пришло, что стены в пентхаусе звуконепроницаемые.