Шестая блондинка - [20]

Как внушить этому заносчивому типу, что он ее нисколько не интересует? Внезапно ответ предстал перед ней с полной ясностью, и она изумилась, что не додумалась до этого раньше. Прежде чем убеждать в чем-то его, нужно убедить в этом саму себя.

Глава 4

Нечего было и надеяться на то, что Ник Фарадей подождет ее за дверью. Линдси покорно отдала ему ключ.

— Примите душ. Это вас взбодрит. А я пока сварю кофе.

Притворившись спокойной и безмятежной, Линдси кивнула в знак согласия. Это все же лучше, чем утомительное и бесполезное сопротивление, в результате которого ей все равно придется сделать так, как он говорит, испытав еще и унижение проигранной битвы. Без толку говорить «нет» мужчине, который не знает значения этого слова.

Лишь после того, как, раздевшись, она встала под душ, Линдси сообразила, что дверь, ведущая в ванную комнату, не запирается. Однако это ее совсем не встревожило. Она была совершенно уверена в том, что он не станет набрасываться на нее. Как ни странно, она чувствовала себя в безопасности рядом с этим мужчиной, хотя его поведение и приводило ее порой в бешенство. Задумавшись над причиной такой доверчивости, Линдси невольно нахмурилась. Она не могла найти ответа — во всяком случае, такого, который бы ее устраивал.

Ник все еще хлопотал на кухне, когда она тихонько вышла из ванной, завернувшись в огромное махровое полотенце. Незаметно проскользнув в спальню, она стала перебирать свой гардероб. Что бы ей надеть? Только не черное платье, предназначенное, по его словам, для одного-единственного мужчины. Ей вовсе не хотелось вызывать в нем подобные мысли. Она снова пожалела, что почти все ее вещи можно было надеть только идя на работу. Впрочем, желтое платье, пожалуй, подойдет. Надев его, она решила, что прекрасно в нем смотрится. Шелковая ткань мягко струилась по плечам и талии, плотно прилегая к бедрам и низвергаясь при ходьбе солнечным каскадом складок. Цвет отлично гармонировал с ее золотисто-карими глазами и шелковистыми пепельными волосами. Узкую бархатную ленточку она оставила на туалетном столике, и волосы свободно падали ей на плечи, словно озаряя их лунным светом.

Когда она вошла на кухню, Ник Фарадей отвлекся от банки, которую безуспешно пытался поставить в шкафчик, и вскинул голову.

— У вас на полках такой кавардак! Ума не приложу, как вам вообще удается что-нибудь найти. Я здесь кое-что переставил.

— Вас никто не просил этого делать. Этот кавардак мне вполне по душе, — огрызнулась Линдси, пытаясь уверить себя, что охватившее ее раздражение вызвано его бесцеремонностью, а не отсутствием реакции на перемены в ее облике.

Он передал ей кружку.

— Выпейте и поедем.

Совладав с желанием выплеснуть кофе ему в лицо, она сделала маленький глоток.

— Ну как?

Более вкусного кофе ей в жизни пить не приходилось.

— Сойдет, — безразлично отозвалась она.

— Извините.

— Ни к чему извиняться. Умение варить хороший кофе — редкое искусство.

— В котором я преуспел. Я хотел извиниться за то, что не выразил сразу свое восхищение.

Услышав запоздавший комплимент, Линдси зарделась от смущения. Или виной тому был оценивающий взгляд, которым этот комплимент сопровождался?

— Наверное, я до конца дней своих не пойму, почему Луиза ничего не заметила. У вас же есть все, о чем мечтает каждая женщина и чем стремится обладать каждый мужчина.

— Перестаньте. Вы заставляете меня краснеть.

— Я заметил. Ну что, поехали?

— А отказы не принимаются?

— Теперь, когда вы об этом заговорили… нет.

Как ни горько ей было это сознавать, но все ее попытки поставить его на место не достигали цели; напротив, казалось, его самомнение только возрастало. Когда она надевала пальто и брала сумочку, глаза ее вызывающе блестели. Она еще не знала, как с ним справиться, но преисполнилась решимости непременно что-нибудь придумать.

По лестнице они спускались лишь под дробный перестук каблуков. Несвойственное Линдси молчание объяснялось тем, что она никак не могла найти какое-нибудь остроумное, непринужденное словцо, которое помогло бы возобновить разговор. А Ник Фарадей, изрядно поднаторевший в светской болтовне, сейчас был погружен в собственные мысли. Он недоумевающе вскинул бровь, словно что-то из происходящего вызывало у него неприязнь. Может быть, он думал об упрямстве Луизы и искал способ склонить чашу весов в свою пользу? В машине они тоже едва перебросились парой слов.

Когда Ник и Линдси вошли в ресторан, метрдотель почтительно бросился им навстречу. Слишком хорошо вышколенный, чтобы проявлять любопытство, он все же не удержался от искушения и искоса бросил взгляд на новую спутницу Ника, произнося по-французски.

— Добрый вечер, месье Фарадей, мы всегда рады вас видеть. Тот же столик, что и обычно, сэр?

— Добрый вечер, Жильбер. Да, пожалуйста. Это мисс Купер.

— Добрый вечер, мадемуазель. Очень приятно с вами познакомиться, — произнес метрдотель и, отвесив еле заметный поклон в сторону Линдси, с горделивым видом повел их через зал к столику у окна, откуда открывался изумительный вид на огни города.

У Линдси кружилась голова от неизведанного ранее ощущения избранности. Ее охватило радостное возбуждение, глаза заблестели, и она почти забыла о враждебности, которую питала к Нику. Она словно находилась в гипнотическом трансе.