Шесть витков следствия - [29]

— Постойте, не знаю, имеет ли это какое значение, но недели две-три тому назад к Никифоровой приезжали гости — женщина в годах и девушка. Соболева говорила, что от сестры приехали. Но от которой, не знаю. Видели Никифорову в обществе этих женщин несколько раз. А один раз с ними был молодой парень. Постойте, этого парня мы видели еще раз примерно неделю тому назад… Он приехал на такси, точно на такси. Поднялся лифтом.

— Зоя Федоровна, не могли бы вы описать его внешность?

— Отчего же, могу. Я его хорошо запомнила. Первый раз, когда мы с Соболевой видели его, он был без очков, а когда на такси приехал, то был в больших темных очках. Но я его все равно узнала. Как-то очки были некстати. Погода стояла хмурая, да уже и вечерело. Поэтому я и обратила внимание моей подруги: Зина, говорю, гляди-ка, тот самый парень прошел, которого мы видели в обществе Никифоровой и двух ее гостей.

— Скажите, во что он был одет?

— Кажется, в куртку стального цвета с блестящими пуговицами, без шапки. На руках перчатки. Это я точно помню. Когда он вышел из машины, то вляпался в грязь, выругался, отошел на газон и стал вытирать ноги о траву. Потом подошел к луже, снял перчатки и принялся замывать ботинки.

— Вы не Заметили, какого цвета перчатки?

— Нет, не обратила внимания. Как-то ни к чему.

— В кбтором часу это было?

— Уже смеркалось. На улице было промозгло, и мы с Соболевой вскоре ушли. А когда пришла домой, сразу же занялась приготовлением ужина. Через некоторое время стукнула дверца машины. Я подошла к окну и посмотрела: такси тронулось и ушло в сторону универсама, что в конце нашей улицы. Там и директорствовала Никифорова.

— Вы смогли бы опознать этого человека?

— Конечно. Я его хорошо запомнила: высокий, лет за двадцать, шатен, красивое лицо.

— А скажите, Зоя Федоровна, были ли у Никифоровой какие-нибудь ценности, деньги?

— А как же. Никифорову в нашем доме все считали, извините, купчихой. Деньжата у нее водились. Она же директор крупного магазина. Но взаймы никому не давала. Говорила, что взаймы давать — врагов наживать. Я видела: она не раз надевала красивый бриллиантовый гарнитур.

— Я зайду в девятнадцатую, а вы, Зоя Федоровна, опишите всех, кого знаете, из числа знакомых Никифоровой. Бриллиантовый гарнитур тоже. Я загляну к вам позднее.

Такси! Майор заторопился. Ведь такси еще кто-то мог видеть. Может, тот же Маслов…

— Извините, Кирилл Тихонович, — сказал Миронов, возвратившись в квартиру Маслова. — Взываю к вашей памяти. Не видели ли вы случайно неделю назад вечером у дома такси, вон у того столбика, что около сквера?

Маслов улыбнулся.

— У столбика? Видел. Было такси, товарищ майор, вечером. У меня жена болела, так я в аптеке купил лекарство и заскочил прямо на шаланде домой. Теперь я работаю на шаланде. Остановил машину на проезжей части у обочины и пошел в дом, а шофер такси открыл дверцу машины и окликнул меня: «Эй, хозяин, не найдется ли огонька прикурить?» Я его еще спросил: чего, мол, здесь торчишь? Одного тут привез, говорит, обещал скоро вернуться. Я достал коробок, зажег ему спичку, и он прикурил. Еще мы с ним поболтали о том о сем. Таксист в возрасте, назвался Николаем. Я хорошо запомнил имя: мой сменщик тоже Николай. Он сказал, что работает через день. Говорил, что в их четвертом парке требуются классные ^водители, меня агитировал.

— Не смогли бы вы, Кирилл Тихонович, опознать этого шофера?

— Никак они и ухлопали, женщину-то?

— Такой вывод преждевременный. Нужно сначала разыскать таксиста. Не вспомните ли точно, когда его видели?

Кирилл Тихонович умолк, продолжая о чем-то напряженно думать, и, как бы очнувшись, сказал:

— Постойте, к жене приходил врач. Навыписывал кучу рецептов. — Кирилл Тихонович подошел к журнальному столику и разыскал рецепты. — Вот, товарищ майор, все они выписаны двадцатого, значит, таксиста я видел вечером.

— Спасибо, Кирилл Тихонович! Итак, вы можете опознать того таксиста?

— Думаю, что да.

Поблагодарив Маслова, Алексей Павлович через двор прошел в соседнее крыло и поднялся на шестой этаж. Квартира 68. Нажал на кнопку звонка. Двери открыла белокурая девочка. Майор представился. Девчушка закричала:

— Бабушка, к нам милиция!

— Танечка, проси в комнату, — донесся из глубины квартиры хрипловатый женский голос.

— Майор милиции Миронов, из угрозыска.

— Свой век, считай, доживаю, а с товарищами из милиции не общалась, — сказала Макарова, жестом руки приглашая гостя сесть в кресло возле дивана, где она полулежала.

— Хорошо это или плохо? — поддержал разговор Миронов.

— Вы, однако, не это пришли выяснять, — переменила женщина тему разговора. — Танечка, принеси вазу с яблоками. Задавайте, майор, вопросы. Меня зовут Антонина Сергеевна, ведь вы пришли, чтобы поговорить со мною по какому-то важному делу?

Макарова оказалась улыбчивой смышленой старушкой.

— Именно поговорить, Антонина Сергеевна. Из вашего окна хорошо видны окна квартиры Никифоровой?

— Вы так говорите, словно с нею что-то случилось…

— Случилось, к сожалению. Она убита.

— Как! Не может быть! Галина убита… Моя дорогая подруга… — В глазах Антонины Сергеевны появились слезы, старушка низко опустила голову и долго молчала, потом вытерла платком влажные глаза. — Раньше мы с нею дружили. Но вот уже полтора года, как я никуда не выхожу. По квартире и то передвигаюсь с помощью вот этой коляски. Встану ли я когда-нибудь на ноги? Галочка, бывало, из лоджии помашет или с Танюшей привет пошлет. И сама навещала, вкусненьким потчевала. А тут ни слуху ни духу. Не показывается, телефон молчит, только свет горит денно и нощно. Думала, укатила куда, забыв выключить. А вчера увидела много людей. Значит, то вы и были. Я узнала…