Шесть персонажей в поисках автора - [19]

Шрифт
Интервал

Увлекшись воспоминаниями, Падчерица волнуется все больше и больше и под конец начинает плакать горючими слезами, уронив голову на руки, вытянутые на столе. Присутствующие растроганы. Сам Директор подходит к ней и по-отечески утешает.

Директор. Будет у нас сад, будет, не бойтесь! Все сцены мы перенесем туда! (Окликнув одного из рабочих сцены.) Эй, спусти-ка деревца! Пару кипарисиков сюда, к бассейну!

Из-под колосников на сцену спускаются два кипариса. Машинист подбегает и гвоздями закрепляет их на полу.

(Падчерице.) Ну, как? Теперь лучше? Уже на что-то похоже! (Опять подзывает Рабочего.) Дай сюда клочок неба!

Рабочий (сверху). Клочок чего?

Директор. Клочок неба! Опускай задник сразу за бассейном!

Сверху спускается белая ткань.

Да не белый! Я же сказал – небо! Ну ладно, черт с ним, сейчас поправим! (Зовет.) Осветитель! Прикрой лампы и дай сюда луну… синего, синего сюда… рефлектором… Так, довольно!

Сцена заливается таинственным лунным светом. Обстановка заставляет актеров двигаться и говорить так, словно они и в самом деле гуляют в саду при луне.

Директор (Падчерице). Теперь ваш маленький братец, вместо того чтобы прятаться по углам, сможет прятаться за стволы деревьев. А вот с Девочкой будет трудновато! Нужно найти такую, которая могла бы хорошо провести сцену с цветами. (Мальчику.) Ну-ка, иди вперед! Посмотрим, что тут можно сделать.

Мальчик не двигается с места.

Иди, иди! (Тащит его вперед, пытаясь заставить держать прямо голову, которую тот все время опускает.) Упрямый парнишка… Что с ним? Необходимо заставить его сказать хоть несколько слов… (Подходит к Мальчику, кладет ему руку на плечо и подводит к кипарисам.) Иди, иди сюда, посмотрим! Спрячься вот сюда… Так… Выгляни одним глазом, будто подсматриваешь… (Отходит назад, чтобы проверить, что из этого выходит.)

Мальчик выполняет свою задачу с таким правдоподобием, что актеры поражены.

Отлично… Замечательно… (Падчерице.) А что, если в тот момент, когда он так стоит и подсматривает из-за дерева, к нему подбежит Девочка и попробует с ним заговорить?

Падчерица (подымаясь со стула). И не надейтесь! Он рта не раскроет, пока здесь этот… (Показывает на Сына.) Сначала нужно его убрать!

Сын (решительно направляясь к одной из лесенок). Я готов! Счастлив! Больше мне ничего и не надо!

Директор (поспешно останавливает его). Куда вы? Подождите!

Мать приподымается со своего места, опечаленная мыслью, что он и в самом деле уйдет; инстинктивно она вытягивает руки вперед, словно для того, чтобы удержать его. Но с места не двигается.

Сын (подходит к самому краю сцены. Директору, который удерживает его). Мне здесь решительно нечего делать! Позвольте мне уйти! Я не хочу здесь оставаться!

Директор. Как так – нечего делать?

Падчерица (тихо, с иронией). Да не держите вы его! Пусть, пусть идет!

Отец. Он должен показать ужасную сцену в саду, которая разыгралась у него с матерью!

Сын (быстро, решительно и не без гордости). Я ничего показывать не буду! Я заявил об этом с самого начала!

(Директору.) Пустите!

Падчерица (подбегая к Директору). Разрешите, господин директор! (Отстраняет руку Директора.) Оставьте его! (Как только Директор опустил руку, Сыну.) А теперь прочь отсюда!

Сын, занесший было ногу на лесенку, так и застыл на месте, словно скованный какой-то таинственной силой; затем, под тревожными, растерянными взглядами актеров, он проходит через всю авансцену к другой лесенке, но и там какая-то сила удерживает его. Падчерица, следившая за ним презрительным взором, начинает безудержно хохотать.

Видите, он не может уйти! Он вынужден остаться здесь, незримая цепь держит его! Это я могла бы бежать отсюда, господин директор, так как то, что должно было случиться, уже случилось – я могла бы бежать из одной ненависти к нему, бежать, лишь бы его не видеть. И если я еще тут и переношу его присутствие, то как же может уйти отсюда он, когда ему нужно еще побыть здесь со своим папочкой, когда ему предстоит сцена с Матерью, у которой не останется других детей, кроме него?… (Матери.) Иди! Ну, иди же!.. (Директору, обращая его внимание на Мать.) Она поднялась, чтобы остановить его… (Матери, почти заклиная.) Иди, иди!.. (Директору.) Вы представляете, что происходит у нее в душе, если она решилась при актерах подвергнуться такому испытанию?… Она так жаждет подойти к нему, поговорить, что… вот видите… готова пережить такую сцену!

И действительно, как только Падчерица замолчала, Мать раскрыла объятия, как бы выражая свое согласие.

Сын (торопливо). Но я – нет, я – нет! Если меня не отпускают, я останусь здесь, но повторяю еще раз – принимать участие в ваших сценах я не намерен!

Отец (Директору, вздрагивая). Вы можете его заставить, господин директор!

Сын. Никто не может меня заставить!

Отец. Я тебя заставлю!

Падчерица. Постойте, постойте! Сначала идет сцена Девочки у бассейна! (Подбегает к Девочке, опускается перед ней на колени.) Бедная моя детка смотрит так растерянно своими чудными глазенками. Тебе, наверное, кажется, что мы бог знает куда попали! Успокойся, мы всего-навсего на сцене! Знаешь, что такое сцена? Видишь? Место, где взрослые пытаются играть «не понарошку». Сейчас они играют комедию. И мы будем с тобой играть. Только всерьез, понимаешь? И ты тоже…


Еще от автора Луиджи Пиранделло
Черепаха

Крупнейший итальянский драматург и прозаик Луиджи Пиранделло был удостоен Нобелевской премии по литературе «За творческую смелость и изобретательность в возрождении драматургического и сценического искусства». В творческом наследии автора значительное место занимают новеллы, поражающие тонким знанием человеческой души и наблюдательностью.


Кто-то, никто, сто тысяч

«Кто-то, никто, сто тысяч» (1925–1926) — философский роман Луиджи Пиранделло.«Вы знаете себя только такой, какой вы бываете, когда «принимаете вид». Статуей, не живой женщиной. Когда человек живет, он живет, не видя себя. Узнать себя — это умереть. Вы столько смотритесь в это зеркальце, и вообще во все зеркала, оттого что не живете. Вы не умеете, не способны жить, а может быть, просто не хотите. Вам слишком хочется знать, какая вы, и потому вы не живете! А стоит чувству себя увидеть, как оно застывает. Нельзя жить перед зеркалом.


Новеллы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Чистая правда

Крупнейший итальянский драматург и прозаик Луиджи Пиранделло был удостоен Нобелевской премии по литературе «За творческую смелость и изобретательность в возрождении драматургического и сценического искусства». В творческом наследии автора значительное место занимают новеллы, поражающие тонким знанием человеческой души и наблюдательностью.


Записки кинооператора Серафино Губбьо

«Записки кинооператора» увидели свет в 1916 году, в эпоху немого кино. Герой романа Серафино Губбьо — оператор. Постепенно он превращается в одно целое со своей кинокамерой, пытается быть таким же, как она, механизмом — бесстрастным, бессловесным, равнодушным к людям и вещам, он хочет побороть в себе страсти, волнения, страхи и даже любовь. Но способен ли на это живой человек? Может ли он стать вещью, немой, бесчувственной, лишенной души? А если может, то какой ценой?В переводе на русский язык роман издается впервые.Луиджи Пиранделло (1867–1936) — итальянский драматург, новеллист и романист, лауреат Нобелевской премии (1934).


Другими глазами

Новелла крупнейшего итальянского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе 1934 года Луиджи Пиранделло (1867 - 1936). Перевод Ольги Боочи.