Шесть месяцев спустя - [38]

Смотрю довольно долго.

Нет. У меня много талантов, но я не сыщик.

Тем не менее, независимо от того, сколько раз я повторяю себе это, я всё ещё стою, нахмурив брови, и смотрю на датчик движения над главной дверью. Когда подхожу, дверь открывается и звенит, отмечая мой выход. Но я не выхожу. Я заклиниваю дверь сумкой и иду обратно к кабинету доктора Киркпатрик.

Тут нечем гордиться.

Щёки заливает краска стыда, когда я приближаюсь к её двери.

За ней абсолютно тихо. Ладно, не абсолютно, но я слышу только шуршание бумаги и мягкий перезвон ключей. И это не похоже на зловещий саундтрек.

В любую минуту она может выйти с обновленной губной помадой и портфелем в руке, и то, что я стою здесь, будет выглядеть жутковато.

Но я всё ещё взбудоражена тем, как хорошо слышно сквозь эту дверь. Обычно здесь звучит какая-нибудь расслабляющая музыка, но секретарь, видимо, выключила её перед уходом.

Уфф, мне нужно идти. Это слишком опасно.

— Это я.

От звука голоса доктора Киркпатрик я вскидываю голову. Это не «голос психолога», он звучит устало и… опасливо.

— Я знаю, ты не хочешь говорить, Дэниел, но моя карьера под угрозой, — говорит она.

Великолепно. Я преследую своего собственного терапевта, чтобы услышать, как она ругается с мужем? Очевидно, мне в самом деле требуется лечение. Возможно, я до конца жизни не разберусь с этим дерьмом и не выберусь из этого офиса.

— Хорошо, если всё прекрасно, то почему Хлоя Спиннакер спрашивает меня про Джулиен?

Всё внутри меня мгновенно заледеневает. Я не моргаю и не дышу. От желания услышать то, что отвечают на другом конце трубки, ноги превращаются в желе.

Теперь она говорит тише, или, возможно, она отвернулась в другую сторону. Телефонная трубка с грохотом возвращается на подставку, а я, несясь как выпущенная из стойла лошадь, пробираюсь боком через комнату ожидания, стараясь не врезаться в стенд с журналами, стоящий за стульями. Моё сердце стучит так громко, что я практически слышу, как этот звук выходит наружу. Добравшись до своей сумки, забираю её из прохода и выхожу.

***

Свет перед входной дверью моего дома словно небеса. Я чувствую себя как шарик, из которого выпустили воздух. Когда запираю машину, мои плечи наконец расслабляются.

Я до сих пор ничего не знаю. Завтра я снова проснусь с зияющей дырой в памяти, а лучшая подруга так и не захочет разговаривать со мной. К тому же я понятия не имею, кто такой Дэниел и как он замешан во всём этом.

Но я продвинулась на маленький шажок, а это уже что-то.

Снаружи холодно, и я в который раз проклинаю своё упущенное лето. Поднимаясь по ступенькам на крыльце, мечтаю лишь о горячем душе и флисовых пижамных штанах.

Я бросаю свои ключи на столик и вешаю пальто на крючок у двери. А затем слышу, как кто-то смеется на кухне. Нет, не просто «кто-то». А кто-то, кого я знаю.

— Хлоя? — зовёт мама, и я уже почти отвечаю, когда другая фигура появляется из-за кухонной двери.

Блейк.

Блейк стоит на моей кухне, в носках и с кружкой чего-то горячего в руках.

Я вижу маму и папу, все улыбаются, и всё выглядит нормальным, но мои зубы снова начинают скрипеть. А затем происходит нечто безумное. Блейк целует меня. Прямо перед родителями. Он просто наклоняется и целует меня, позволяя поцелую длиться так долго, как будто он хочет что-то доказать.

— Привет, детка, — шепчет он.

Я отвечаю на его объятия, как марионетка на невидимых нитках, которые поднимают мои руки и обнимают его. Поверх его плеча я вижу своих довольных родителей. Или, по крайней мере, свою довольную мать. Улыбка моего папы выглядит слишком натянутой, чтобы убедить меня.

— У тебя ледяные руки, — говорит Блейк, согревая мои пальцы между ладоней, когда я отстраняюсь.

— Я не знала, что ты собираешься прийти. Не видела твою машину.

Это звучит глупо, поэтому я смотрю на маму и папу в поисках поддержки. Разве парень не должен сначала звонить?

Определенно не в том случае, если этот парень — Блейк Таннер, потому что он тот тип парня, с которым вы хотите, чтобы встречалась ваша дочь. Он из хороших мальчиков. Бойскаут. Спортсмен. Чёрт, он был в списке «Хороших граждан Риджвью» так много раз, что им пора бы уже переименовать его в честь Блейка.

— Я взял отцовскую машину, — отвечает он, кивая за окно, где я вижу чёрную блестящую Ауди, припаркованную на улице. — Моя в мастерской для ремонта мотора.

— Оу. Ладно. Тогда… тебе что-то нужно?

Он смеётся и машет передо мной учебником по химии.

— Эм, химия? Завтра промежуточный экзамен, помнишь?

— Точно, — подхватываю я, моля Бога о том, чтобы мой подбородок не дрожал от холода.

Я пытаюсь представить, что все последующие вечера занимаюсь с Блейком. Это приводит меня к мысли об Адаме в моей комнате, зажатом в крошечном пространстве между окном и кроватью.

Что приводит меня к мысли о том, чтобы приложиться головой об стену… серьёзно, что я творю?

— Я подумал, что ты захочешь пробежаться по списку вопросов, — добавляет Блейк. — Как мы обычно делаем.

Я киваю и улыбаюсь, потому что все кажутся счастливыми от его плана.

— Так… — Он отступает и кивает в сторону кухни. Или моей спальни. Это было бы ещё хуже.

Пожалуйста, пусть это будет кухня. Пожалуйста.