Шесть масок Владимира Путина - [16]

Глава 3 «Государственник»

Когда Путин приехал в Москву в августе 1996-го, мало у кого из русской политической элиты сохранились какие бы то ни было иллюзии по поводу глубины внутреннего кризиса страны и потери статуса великой державы на международной сцене. Многие наблюдатели опасались, что Россия находится на грани полного коллапса. Они вставали на дыбы, когда западные комментаторы извергали заявления, что в последние годы существования СССР он был «Верхней Вольтой с ракетами»[54]. Российские политики были больше сконцентрированы на сохранении того, что осталось, и стремились избежать дальнейших унижений. Практически каждая российская политическая группа или партия на всем протяжении политического спектра считала, что разлом государственной машины, случившийся после распада Советского Союза, зашел слишком далеко, и выступала за восстановление «государственной силы» России. Даже некоторые экономисты либерального толка из окружения Егора Гайдара, который был в первых рядах разбиравших бывшую советскую экономику в начале 90-х, переориентировались[55].

Практически все, что сказал Путин с того момента, как он занял главный пост страны, про спасение России от хаоса и о важности наведения порядка, совпадает с мнением истеблишмента конца 90-х. Большинство принятых им как президентом приоритетов во внутренней и внешней политике уже были сформулированы российской политической элитой того периода. Все, что ему оставалось сделать в начале нулевых, – это воспринять и объединить разнообразные идеи по преодолению Россией кризиса, отфильтровав их из газетных колонок и политических заявлений, породив таким образом то, что можно с некоторой натяжкой назвать путинизмом. В число этих идей входила мысль о создании более влиятельного центрального аппарата – так называемой вертикали власти – и тезис о необходимости гораздо большей настойчивости в проведении внешней политики, особенно в «ближнем зарубежье» и в тех областях, где потери при Борисе Ельцине оказались наибольшими[56]. И хотя Путин не указывал, что конкретно он будет делать в начале своего президентского срока, в конечном счете большинство его идей коренится в умонастроениях некоторых консервативных фракций 90-х.

«Послание тысячелетия»

Первый ключевой момент личности Владимира Путина – это его восприятие себя как государственника. Он видит себя одним из когорты людей, ратующих за восстановление государства. В одном из первых публичных выступлений, буквально накануне его вступления в должность исполняющего обязанности президента, он открыто представил себя как государственника и предложил свое видение пути возрождения России. Это заявление послужило основанием для его действий и в первый президентский срок, и во время, когда он был премьер-министром. В результате мы вынуждены сделать отступление и выяснить, что значило быть государственником в России 90-х.

29 декабря 1999 года на сайте русского правительства появилась статья на 5000 слов, подписанная тогдашним премьер-министром Владимиром Путиным. Название ее было «Россия на рубеже тысячелетий»[57]. Два дня спустя президент России Борис Ельцин появился на национальном телевидении, чтобы заявить, что он уходит в отставку и передает бразды правления Путину. Статья в Интернете стала известна как «Послание тысячелетия». Это было заявление Владимира Путина о его политической миссии, или манифест о начале его президентства, и благодаря ей мы можем понять, на какой основе построена система управления, которую он создал вокруг себя.

Одним из основополагающих пунктов этого манифеста было то, что на протяжении всей истории Россия только тогда теряла свой государственный статус, когда ее население было разобщено, когда русские теряли представление об общих ценностях, объединяющих их и отличающих от всех остальных народов. Путин подчеркнул, что с момента падения коммунистического режима жители страны получили персональные права и свободы, такие как право на свободу воззрений и возможность свободно выезжать за границу. По его мнению, в этих общечеловеческих ценностях нет ничего плохого, но они не «русские». И их будет недостаточно для выживания России. Существуют и другие, настоящие русские ценности, составляющие основу того, что Путин назвал «русской идеей». Это патриотизм, коллективизм, солидарность, державность (вера в то, что России судьбой предназначено быть великой страной и оказывать влияние на события за рубежом) и «исконно русское», непереводимое на другие языки понятие государственничество.

«Россия не скоро станет, если вообще станет, вторым изданием, скажем, США или Англии, где либеральные ценности имеют глубокие исторические традиции, – заявил Путин. – У нас государство, его институты и структуры всегда играли исключительно важную роль в жизни страны, народа. Крепкое государство для россиянина – не аномалия, не нечто такое, с чем следует бороться, а, напротив, источник и гарант порядка, инициатор и главная движущая сила любых перемен… Общество желает восстановления направляющей и регулирующей роли государства в той степени, в какой это необходимо, исходя из традиций и нынешнего положения страны»