Шесть камешков на счастье - [22]

Я не хочу плакать, но внезапно понимаю, что слезы текут по моим щекам. Вот только… Мне совсем уже не так безнадежно. Нет, боль тише не стала, но я чувствую, что какая-то часть души встрепенулась… на открытую рану легло что-то врачующее… Листок с речью выскальзывает из моих рук и плавно опускается вниз, на землю рядом с гробом.

– Я люблю тебя, Нэйтан. Мы все тебя любим. Ломбарди был прав: аплодисменты и фанфары, возможно, стихли, но кое-что осталось. То, как Нэйтан изменил мир. И то, Нэйтан… как ты изменил меня.

Я говорила, что на поминальной службе присутствовали только члены семьи и самые близкие из друзей. Так вот, лукавила. На ней был и Рэнди Роулинз. Я позвала его, потому что подумала, что так будет лучше для моего сына – сегодня утром он заявил, что из команды уходит. К сожалению, они почти не говорили друг с другом на кладбище, так что я пригласила тренера и на поминки, которые Колин устроила у нас дома.

По правде сказать, Нэйтан так и не успел рассказать мне, из-за чего они с Рэнди перестали общаться еще в юности. «Обычная ссора двух школьников», – отшутился он как-то. Но даже то, что, судя по всему, Рэнди по-прежнему таил на него обиду, не помешало Нэйтану пристроить Роулинза на должность главного тренера. Ему просто кто-то сказал, что Рэнди сидит без работы.

– Ты уверен, что это хорошая мысль? – спросила я тогда Нэйтана. – Если он вправду тебя ненавидит, то почему ты думаешь, что он будет справедлив к нашему сыну?

– Хорошее отношение Тай, как и все остальные, должен еще заслужить, – ответил мой муж. – И да, я думаю, Рэнди будет действительно хорошим тренером. Если бы не травма колена, которую он получил в колледже, он стал бы профессионалом, так что, безусловно, в футболе толк знает.

Когда в половине четвертого Рэнди появляется на пороге нашего дома, на нем по-прежнему темно-синий костюм, в котором он приходил на утреннюю службу. Мы перекидываемся парой слов в прихожей, а затем я устраиваю ему экскурсию по дому и знакомлю с несколькими знакомыми, которые уже собрались в гостиной. После этого отвожу Рэнди в сторону, чтобы поговорить наедине:

– Я так понимаю, Тай вам уже сообщил о своем решении?

Не то чтобы мы стояли совсем близко друг к другу, но даже с такого расстояния мне приходится задирать голову, чтобы посмотреть Рэнди в глаза.

– Уйти из команды? Да. И не могу сказать, что я в восторге от этого, – отвечает он.

– Как и я. Думаю, что футбол сейчас Таю особенно необходим. Если он будет в команде, это поможет ему справиться со всем, что на него свалилось…

Рэнди кивает:

– Вы ведь за этим пригласили меня? Чтобы я заставил его передумать?

Его тон выдает, что подобная мысль ему не очень-то по душе.

– Я надеялась, – бормочу я, смутившись.

Тренер пожимает плечами:

– Думаю, можно и попытаться. Но в его возрасте не особо задумываешься над своими поступками – в наше время юношу, если он вбил себе что-то в голову, переубедить трудно. Если только ты не девушка, причем симпатичная. – Рэнди делает выразительную паузу. – Где Тай?

Я улыбаюсь и показываю на окно за его спиной.

– Обычно сын предается размышлениям на заднем дворе.

И я отвожу Роулинза на кухню, где есть выход во двор. Идет мелкий противный дождь, но я не отстаю и вместе с тренером выхожу на улицу. И вижу, как Тай бросает мяч через шину на цепях. Спиной к нам, он достает из корзины следующий мяч и бросает его изо всех сил. Мяч пролетает сквозь отверстие в шине, вращаясь по спирали, и с громким стуком врезается в забор с другой стороны.

– Девятнадцать – один, – монотонно считает Тай и нагибается за следующим мячом.

– Кажется, хоть ты и неделю не тренировался, прекрасно держишь удар, – замечает Рэнди. – Это хорошо.

Тай оборачивается и нервно вздрагивает, видя меня за спиной тренера. Мне вдруг становится жутко неловко, что я не оставила их один на один, – черт бы побрал мою привычку совать нос в чужие дела!

– Только вот правильный удар – это когда ты не жульничаешь за спиной у своего тренера, – говорит Тай, отправляя очередной мяч сквозь шину. – Двадцать – один.

Рэнди держит руки в карманах.

– Могу я рассчитывать, что если ты тренируешь бросок, то передумал насчет ухода? Предположим, сегодня мы выиграем, а первый плей-офф будет через две недели – твое участие нам бы весьма помогло.

– А могу я рассчитывать, что мой папа будет на матче? – спокойным голосом отражает подачу Тай.

– Тай, у тебя есть полное право чувствовать себя разочарованным. – В словах Рэнди куда больше сострадания, чем ожидаешь от человека его роста. – Но разве ты не понимаешь, от чего отказываешься? От чемпионата штата и возможности доказать свою любовь к спорту. Ты ведь в этом году заканчиваешь школу, и скоро выпускные экзамены – так что давай, решайся. – Рэнди делает паузу. – Черт возьми, не стоит бросать хотя бы ради того, чтобы на пару часов отвлечься от всего этого кошмара. Разве не этого хотел бы твой отец?

Лицо Тая багровеет.

– Вот только не надо притворяться, что вы и впрямь желаете мне добра. Не врите, тренер, вам ведь просто нужно, чтобы я вернулся в команду.

– Совсем ты меня не знаешь, Тай, – как-то грустно отвечает Роулинз.