Шесть дней Яд-Мордехая - [17]
"Будем снимать урожай в мире, если Аллаху это угодно. Но в нашей деревне много чужих, и они вооружены. Они угрожают друзьям евреев". От этих крестьян Яд-Мордехай узнал с величайшим удивлением, что немецкие и югославские нацисты, а также итальянские фашисты вступили в арабские отряды, которые расположились в деревнях. Им удалось скрыться от военного трибунала на Ближнем Востоке, и сейчас они стали наемниками у арабов, дабы поднять дух нерегулярных войск.
Черное асфальтовое шоссе, которое раньше казалось роскошью, стало теперь грозной опасностью. Кибуц продавал свою продукцию в Тель-Авив и закупал там все необходимое; два грузовика совершали рейс туда и обратно ежедневно. Ни для кого не было секретом, что рано или поздно на них нападут, и отправлявшиеся в дорогу каждое утро спрашивали себя - не случится ли это сегодня? Грузовики сопровождал гафир, вооруженный своей старой итальянской винтовкой, с пятидесятью патронами, разрешенной властями. Под шапкой у него была припрятана ручная граната.
Время от времени Абу Фатха из Бейт-Джиржа или другие арабские друзья, не желавшие идти на поводу у "чужаков", предупреждали водителей грузовиков об опасности. "Не езжайте сегодня, сегодня будет неспокойно". И ничего не случалось долгое время - вплоть до одного декабрьского вечера, когда грузовик возвращался из Тель-Авива домой. Когда машина подъехала к деревне Барбара той самой, которая приглашала людей из Яд-Мордехая на "сульху", - Гафир увидел группу арабских женщин, выкатывающих бочки прямо на дорогу. "Возьми влево!" крикнул он шоферу Менахему и выстрелил в воздух. Женщины разбежались, оставив половину дороги свободной. Однако из апельсиновой рощи - с одной стороны и из-за домов - с другой - открыли огонь по грузовикам. Гафир в ответ стрелял из своего древнего ружья, которое, хоть и было с кривым прицелом, но производило много шума. Пуля пробила кабину Менахема, а потом он услышал резкий стук металла о металл - пули прошивали бидоны. Грузовик Мотки, который ехал следом, тоже был прострелен в нескольких местах. Грузовики прибавили скорость и вскоре были вне опасности. В кибуце водители осматривали повреждения, а их жены и друзья толпились вокруг. Менахем попытался скрыть свою нервозность неудачной шуткой. "Должно быть сегодня в Барбаре праздник, - сказал он.
- Их пули пролетали мимо меня за целый фут". Но никто не улыбнулся; всем было ясно, что со временем появятся и жертвы.
На собрании кибуц решил покрыть броней свои грузовики. Стальные щиты должны были стоить столько же, сколько сами грузовики, а их тяжесть резко ограничивала возможность перевозок; но выбора не было. Маленькая мастерская Яд-Мордехая отложила в сторону все остальные работы, чтобы сделать кабины грузовиков безопасными для водителей.
Отряд Пальмаха - девушки и ребята - был приставлен к кибуцу для охраны грузовиков. Командовал отрядом высокий, веселый юноша, которого звали Гершон. В свои двадцать два года он уже считался ветераном. Молодые люди жили в палатках и деревянных хибарках и половину дня работали на полях, чтобы прокормить себя. Жители кибуца были в восторге от веселой и храброй молодежи из Пальмаха и прозвали своих защитников "километровым отрядом - каждый солдат весит не больше килограмма и ростом не выше метра". Девушки не носили форму и сопровождали грузовики в качестве "пассажирок". Их обязанностью было спрятать оружие под своей одеждой при появлении англичан, которые не решались их обыскивать.
Во время обычного учебного похода пальмахского отряда произошел инцидент, положивший конец дружеским отношениям между Яд-Мордехаем и его ближайшим соседом - деревней Дир-Санид. Когда солдаты приближались к деревне, их обстреляли. В ответ они открыли огонь и бросили ручную гранату. Такой инцидент уже не мог быть улажен за общим столом. Мухтар кибуца Рубен и Салек Бельский, полевой сторож этого года, засунув револьверы в сумки седел, поскакали на конях к деревне. При их приближении уже не раздавались дружеские крики приветствий. Арабского мухтара не было дома. В прежние дни детей послали бы за ним, даже если бы он находился в поле; теперь же он был недосягаем. Рубен обратился к его насупившимся сыновьям. "Мы хотим мира и мы верим, что наши люди будут жить в дружбе, - сказал он. - Может быть, нам суждено жить под властью арабов, и если это случиться, мы будем хорошими гражданами нового государства. Но мы не допустим нападений на наше поселение и на солдат, живущих у нас". "Будьте уверены, мы будем знать, как защитить себя, - твердо сказал Салек. - Передайте наше предупреждение отцу и старейшинам".
Их не пригласили спешиться; они повернули коней и ускакали. Это было их последнее посещение арабской деревни.
Одиночным машинам вскоре стало опасно появляться на дорогах Негева; им пришлось примкнуть к автоколонне, созданной на базе кооперативного соглашения и действовавшей прежде для обслуживания разбросанных по Негеву еврейских деревень. Сейчас эта колонна увеличилась за счет поселений, расположенных на главной дороге и прежде не нуждавшихся в ее услугах. Пункт управления был переведен из Тель-Авива в Реховот, так как промежуточные населенные пункты находились в руках арабов. Гад Агарони из Яд-Мордехая был назначен диспетчером. "Когда мы отправляли колонну, с каким нетерпением мы ждали ее возвращения или каких-нибудь известий о ее продвижении вперед! - воскликнул он, рассказывая мне о тех тяжелых днях. - Мы никогда не знали, когда она вернется. Наконец, бронированные грузовики возвращались. Каждая колонна имела свою историю, но водители не в состоянии были сразу рассказывать. Они бродили вокруг своих машин, еще не остывшие от жары, возбужденные, нервные, усталые. Наконец, мне удавалось узнать подробности - в этой деревне дорога была только преграждена, но в другом месте, где раньше было спокойно, на дороге были подложены мины. Иногда один или два грузовика не возвращались. У них бывали пробиты шины, дальше ехать они не могли, и приходилось их бросать. Время от времени англичане вмешивались и конфисковывали грузовик, из которого раздавались выстрелы".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.
В Новгородских писцовых книгах 1498 г. впервые упоминается деревня Струги, которая дала название административному центру Струго-Красненского района Псковской области — посёлку городского типа Струги Красные. В то время существовала и деревня Холохино. В середине XIX в. основана железнодорожная станция Белая. В книге рассказывается об истории этих населённых пунктов от эпохи средневековья до нашего времени. Данное издание будет познавательно всем интересующимся историей родного края.
У каждого из нас есть пожилые родственники или знакомые, которые могут многое рассказать о прожитой жизни. И, наверное, некоторые из них иногда это делают. Но, к сожалению, лишь очень редко люди оставляют в письменной форме свои воспоминания о виденном и пережитом, безвозвратно уходящем в прошлое. Большинство носителей исторической информации в силу разнообразных обстоятельств даже и не пытается этого делать. Мы же зачастую просто забываем и не успеваем их об этом попросить.
Клиффорд Фауст, профессор университета Северной Каролины, всесторонне освещает историю установления торговых и дипломатических отношений двух великих империй после подписания Кяхтинского договора. Автор рассказывает, как действовали государственные монополии, какие товары считались стратегическими и как разрешение частной торговли повлияло на развитие Восточной Сибири и экономику государства в целом. Профессор Фауст отмечает, что русские торговцы обладали не только дальновидностью и деловой смёткой, но и знали особый подход, учитывающий национальные черты характера восточного человека, что, в необычайно сложных условиях ведения дел, позволяло неизменно получать прибыль и поддерживать дипломатические отношения как с коренным населением приграничья, так и с официальными властями Поднебесной.
Эта книга — первое в мировой науке монографическое исследование истории Астраханского ханства (1502–1556) — одного из государств, образовавшихся вследствие распада Золотой Орды. В результате всестороннего анализа русских, восточных (арабских, тюркских, персидских) и западных источников обоснована дата образования ханства, предложена хронология правления астраханских ханов. Особое внимание уделено истории взаимоотношений Астраханского ханства с Московским государством и Османской империей, рассказано о культуре ханства, экономике и социальном строе.
Яркой вспышкой кометы оказывается 1918 год для дальнейшей истории человечества. Одиннадцатое ноября 1918 года — не только последний день мировой войны, швырнувшей в пропасть весь старый порядок. Этот день — воплощение зародившихся надежд на лучшую жизнь. Вспыхнули новые возможности и новые мечты, и, подобно хвосту кометы, тянется за ними вереница картин и лиц. В книге известного немецкого историка Даниэля Шёнпфлуга (род. 1969) этот уникальный исторический момент воплощается в череде реальных судеб: Вирджиния Вулф, Гарри С.