Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! - [72]

— Я в восхищении! — заявил мне Буцефал, припадая к ручке.

А я вот — нет. Поэтому уныло скуксилась и, не дожидаясь, пока Лоретта меня представит, смиренно удалилась к себе — примерять амазонистый саван и составлять завещание. Все же двести лет криогенной заморозки были просто обязаны дать о себе знать!

По поводу савана я ни капельки не ошиблась! Амазонка баронессы по сравнению с моими бронированными бархатными доспехами была просто бикини.

Когда меня утягивали в корсет, я успела прохрипеть:

— Как я в этом залезу на лошадь?

— Никак, — сказали мне и сильнее затянули тесемки. — Зато красиво. И посадка идеальная.

— Если только умудриться в этом сесть! — простонала я, когда на меня натянули лиф с жабой… ой, жабо с кружавчиками везде где можно и со строгим ошейником вместо воротника. Повернуть в этом голову можно и не мечтать. Броня крепка, и танки наши быстры! Ой, это не отсюда!

— Сидеть — не главное! — выдала руководившая горничными Кастрация. — Главное — соблюдать достоинство! — И дала команду к юбке.

После этого приспособления для ломания ног со шлейфом я поняла и оценила глубокий замысел графини — надежно избавиться от меня под предлогом заботы.

А уж когда мне на голову приколотили длинными шпильками элегантную, с высокой тульей шляпку, которая при малейшем кивке сползала набок, выдирая волосы, и лезущей в рот вуалью, я вообще превратилась в Каменного гостя — двигалась только по прямой на свист, вытягивала руки и старательно искала, кого бы придавить своей любовью.

Единственное, что меня примиряло с действительностью, — это мягкие сапожки. С этих мучителей бы сталось организовать мне ноголомные «шпильки» и выдать их за шпоры.

— Смелей! — подтолкнула меня в нужном направлении Изуверка Кэт и убежала вперед, скорей всего, чтобы оповестить окружающих о ходячем бедствии.

На удивление, до двора я добралась без особых приключений. Правда, обычный десятиминутный путь занял полчаса, потому что я несколько раз останавливалась отдышаться и столько же раз пыталась повернуть в другую сторону. Но меня всегда ловили и, указывая в направлении двора, подталкивали туда!

— Познакомьтесь, мадемуазель! — подскочил ко мне на крыльце Буцефал. — Это Бурут! — И указал на вороного красавца, которого седлали.

— Мы что, начнем прямо тут? — прошипела я, чувствуя, как от лица отливает кровь. В клуб самоубийц мне еще рано!

— Конечно нет, мадемуазель! — багровея, возмутился и оскорбился до глубины души мой будущий учитель. — Мы сейчас проследуем на манеж в платных конюшнях. Для нас там забронировано время!

Обрадованно вздохнув отсрочке смертного приговора, я ободрилась, и мы с Кастрацией забрались в карету и отбыли в указанное место. Господин Буцефал и конюх умчались верхом вместе с так и не познакомившимся со мной Бурутом.

— Мадемуазель! — строго сказала мне бин Гоблих. — Осторожней с господином гер Олег-Змей — он известный волокита и повеса, но у его семьи совсем нет денег, хотя титул присутствует.

— Какой? — равнодушно поинтересовалась я.

— Не важно, — отмахнулась Изуверка Кэт. — Просто запомните: когда он в роли учителя, просто обращайтесь к нему «господин». А если вас представят в обществе, то делайте вид, что вы его не узнали.

— Двойные стандарты? — оживилась я.

— Этикет! — решительно отбрила Гоблих. — Но если вам не понятно, то я повторю еще раз.

— Понятно, — заткнулась я и от скуки стала глазеть в окно.

В манеже меня уже ждал довольно решительно настроенный гуру по выездке. Когда на тебя надвигается каланча с зажатым под мышкой стеком, единственная возможность улизнуть — самой сесть на лошадь и ускакать.

— Мадемуазель! — загнал меня в угол Буцефал. Хорошо хоть не взнуздал! — Для начала вы должны усвоить! — Как мясник, разрекламировал мне части тела коня: — Голова, холка, спина, круп, э-э-э… это не важно! Копыта…

— Для вас, может быть, и не важно, — прервала его я, стараясь не пялиться на то самое «не важно». — А для коня как раз важно!

— Для верховой езды эта часть значения не имеет! — не уступал учитель.

— Смотря кто на ком ездит, — испытывала я чужое терпение, оттягивая момент практики.

— Ездить может только всадник на коне! — отрезал упрямец, глядя на меня с нездоровым интересом естествоиспытателя.

— Мне вас искренне по-женски жалко, — прощебетала я. — В вашем мире водятся только мужские особи.

— Не мешайте мне, мадемуазель, — строго сделал выговор Буцефал, похлестывая стеком по отворотам сапог. — Так вот, продолжим! Женское седло предназначено для женщин, а мужское…

— Для мужчин? — Невинная улыбка и легкое трепыхание ресницами.

— Не для женщин! — кивнул он и стал тыкать стеком как указкой. — Дама сидит в таком седле боком, обе ноги на одну сторону. Левую. Такое седло имеет две луки — одна для правой ноги, одна для левой.

— Для средней ничего нет? — удивилась я.

Учитель завис. Потом отмер:

— Не морочьте мне голову! Вам нужно знать, что подпруга для дамского седла подтягивается сильнее, чем для мужского, потому что существует опасность для всадницы соскользнуть вправо. Понятно?

— На себе прочувствовала, — призналась я. — Мне не понравилось.

— Коню, скорей всего, тоже, — заметил учитель.