Шерлок Холмс в России - [10]

— Я говорю о мировой войне, — ответил Шерлок Холмс. — Мы с тобой были детьми, когда она началась. Мы верили, что это — последняя война, что это — война за демократию, против милитаризма. Мы верили во все легенды, распространявшиеся во время этой войны. Но теперь мы знаем: то были лишь легенды. Этого было бы достаточно, чтобы убить сон каждого честного человека, чтобы превратить все человечество в организацию сыщиков, взявшихся за поиски преступников. А между тем, из года в год издают военные материалы, предназначенные служить продолжением военной легенды, издают мемуары, которые читаются, как романы, ибо люди ищут в них сенсаций. А ведь не стало миллионов людей!.. Они были маленькие и большие, но всякий из них имел свою жизнь: что-то его радовало, что-то печалило, к чему-то он стремился. А затем у него отняли волю, отняли возможность решать свою судьбу. Миллионы были брошены на поля сражений, лишенные права спросить: во имя чего они лежат к траншеях, прислушиваясь к визгу шрапнели, во имя чего они временами хватаются в панике за газовые маски, когда покажется, что их душат газы, подползшие тихо, словно воры. Когда наступала полная тишина, они лежали в окопах без капли крови в мозгу, прислушиваясь к шороху крыс, нюхавших их сапоги. А затем снова ревели сигналы, свистели тревожные свистки сержантов и раздавалась команда: «Готовься — атака!..» Они шли через огненный дождь. Их рвали снаряды. Они повисали на колючей проволоке… А после атаки часть солдат возвращалась в окопы, а часть оставалась лежать между двумя рядами проволочных заграждений. Целыми ночами был слышен вой людей, гибнувших от жажды, от лихорадки, от ран, разрывавших их внутренности. И никто не мог их спасти.

Холмс-младший закурил трубку и ударил кулаком по кипе книг на столе.

— Вот я шесть месяцев читал эти бесстыжие мемуары Черчилля, Асквита, Грея, Пуанкаре, Бетман-Гольвега[13], кайзера Вильгельма. И я спрашиваю: кто же бросил человечество в войну? Где те преступники, которые принесли человеку столько страданий?

— И к какому выводу ты пришел? — спросил Ватсон.

— Всякий из них, взятый особо, — джентльмен, отец семьи, порядочный человек. Всякий из них счел бы себя преступником, если бы был вынужден признать, что убил человека, чтобы его ограбить. А все они совместно готовили войну с целью грабежа. Немцы хотели урвать у англичан колонии, хотели получить возможность свободного грабежа Турции. Австрия — со страха, что семь миллионов австрийских сербов могут объединиться с четырьмя с половиной миллионами, жившими в Сербском королевстве, — задумала покончить с сербами, присоединив остальные четыре с половиной миллиона, хотя не могла управиться с теми, которых уже имела. Англичане хотели ограбить Германию и отнять ее флот, чтобы потопить его на дне морском. Царизм, разбитый на Дальнем Востоке, решил ограбить Турцию, захватив у нее Константинополь. Самыми лучшими были эти идеалистические американцы! Они вступили в войну после двух лет военной оргии, не имея даже оправдания о мнимом нападении со стороны противника. Они приняли участие в побоище просто потому, что Морган одолжил много миллиардов союзникам и боялся, как бы они не пропали.

— Не хочешь ли ты сказать, что виновата только капиталистическая система, что государственные люди были жалкими марионетками в руках истории, увлекшей их в пропасть?

— Никто не является преступником по собственной воле, на основе свободного выбора. Человек убивает из ревности, потому что ревность стала инстинктом испорченного современной культурой человечества. Но нельзя давать людям права убивать из ревности! Когда человек, гонимый извращенными сексуальными наклонностями, убивает женщин и детей, он — жертва наследственности и окружающих условий. Но нельзя провозглашать свободы сексуальных убийств. Нельзя подменять вопроса, упрятать ли подобного убийцу в стенах больницы для неизлечимо больных, вопросом о самой болезни. А те, которые рассказывают в толстых книгах про систему капиталистической конкуренции, те, которые вспоминают о военных союзах и гонке вооружений, указывают на это не для того, чтобы требовать уничтожения системы, хотя бы ценой помилования ее представителей. Нет, они говорят об этой системе для того, чтобы защитить ее носителей и предоставить им возможность подготовлять в дальнейшем новое преступление в еще более грандиозном масштабе. Ведь многие из участников подготовки мировой войны 1914-18 гг. выступают и сегодня в качестве государственных деятелей! Они руководят политикой крупнейших государств, выступают в качестве вершителей судеб народов. А разве младшее поколение современных государственных людей чем-нибудь отличается от своих отцов и учителей? Разве они не повторяют точь-в-точь то, что делали их отцы и учителя перед 1914 годом? Некоторые из них ссылаются на то, что принадлежат к поколению участников войны, что они видели все ее ужасы и что поэтому они высказываются за мир. Но ведь все это — полнейшее вранье. Эти бывшие «комбатанты» руководят сейчас тайными вооружениями, подготовляют дьявольскую химическую войну. Они являются представителями школы воздушного террора, грозящего обрушиться всей силой на женщин, на детей, на рабочих, скученных в стенах амуниционных заводов. Эти господа кокетничают своим бывшим