Шерлок Холмс и Золотая Птица - [20]

— Давайте все же отправимся по суше, — предложил я, с неприязнью вспомнив переправу через пролив во время шторма.

— Этот путь займет меньше времени, — признал германский полицейский. Поскольку Холмс промолчал, фон Шалловей продолжил: — Итак, решено. Билеты будут ждать вас на станциях.

Холмс вытащил чековую книжку, и этот жест поверг в ужас фон Шалловея.

— Дорогой друг, вы ведь не хотите обидеть меня. Ваши расходы на отель и транспорт берет на себя правительство Германии. Примите это как жест благодарности за услуги, оказанные вами в прошлом. — Чувствуя, что Холмс собирается возразить, фон Шалловей опередил его. — Мы служим общему делу и должны помогать друг другу. — На его лице появилась лукавая улыбка. — Кроме того, я не забыл дело Бессинджера. Тогда вы продемонстрировали несколько, любопытных трюков. [4]

Но пора было ехать. Торопливо распрощавшись, мы спустились вниз и сели в личный экипаж шефа полиции, который помчал нас на станцию у зоологического сада. Наш багаж ожидал нас на платформе вместе с двумя неразговорчивыми людьми фон Шалловея. Скорый поезд сделал незапланированную остановку и тотчас тронулся, как только мы оказались в вагоне. Вскоре центр Берлина остался позади, за окном замелькали ухоженные сады и опрятные лужайки.

Проезжая Люкенвальд, мы с Холмсом ощутили желание подкрепиться и направились в вагон-ресторан, где я отдал должное меню, запивая обильную еду великолепным немецким пивом. Дорога и сытная пища усыпили меня. И когда я проснулся. Холмс сообщил, что мы уже миновали Вюрцбург. Это меня не огорчило, потому что на промежутке между Анхалътом и Гессе не было видов, которыми хотелось бы полюбоваться.

Скорый двигался на запад в сторону Гейдельберга. Хотя надвигалась тьма, я успел насладиться чудесным зрелищем университета и бросить взгляд на живописный средневековый замок. Вскоре мы оказались в Штутгарте, где нас опять встретили сотрудники немецкой полиции и посадили на знаменитый Восточный экспресс.

Когда мы с комфортом устроились в роскошном купе, я заметил, что проводник предвосхищает любое наше желание. Как оказалось, из-за нас самый шикарный из европейских поездов был задержан в Штутгарте на пятнадцать минут. Видимо, проводник-француз решил, что мы были магнатами с военных заводов Круппа или членами семейства Гогенцоллернов!

Гул и постукивание рельсов, мягкое покачивание огромного поезда, несущегося в ночи, прекрасно навевали сон. Засыпая, я думал о том, что участие в приключениях великого сыщика несет с собой немало неудобств, с которыми никогда не имеет дело обычный врач. Но оно же приносит массу необыкновенных впечатлений, прочную известность и возможность путешествовать в этом комфортабельном купе. И все началось со знаменитой фразы: «Я вижу, вы были в Афганистане». Это была моя последняя мысль в этот день.

На следующее утро меня разбудил Холмс, его лицо было мрачным.

— Где мы? — пробормотал я.

— В Загребе, — сообщил он. — Мы снова в компании.

Остатки сна мигом улетучились из моего сознания.

— Китайцы?

Холмс кивнул:

— Когда мы прибыли, я прогулялся по платформе и заметил их в вагоне-ресторане.

— Но как они могли последовать за нами из Берлина?

— Они не могли сделать это. Вероятно, они попросту предугадали мой следующий ход — визит к торговцу предметами искусства Хассиму в Стамбуле. Другого объяснения не существует.

— Что мы будем делать?

— Вести себя так, словно ничего не случилось. Одевайтесь, старина, и пойдем завтракать. Если наши друзья-азиаты все еще сидят в ресторане, тем лучше.

Когда я пытался поспешно напялить на себя одежду, Холмс предупредил меня:

— Поскольку они думают, что мы не заметили их в Берлине и даже не подозреваем, что за нами следят, не разглядывайте их как международных шпионов. Постарайтесь ни на что не обращать внимания и позвольте мне самому заниматься тайным наблюдением.

Иногда Холмс возмущал меня своим покровительственным тоном, и я немедленно нашел достойный ответ:

— Холмс, мы ведь оказывались в таком положений и раньше. Вы ведете себя так, словно я новичок в подобных делах.

Взгляд моего друга обезоруживающе смягчился, и улыбка с оттенком сентиментальности скривила его тонкие губы:

— Отбросьте эту мысль, старина. Просто не забывайте, что хитрость никогда не была в числе ваших сильных качеств.

Полностью успокоенный, я последовал за Холмсом.

В вагоне-ресторане было немного народу. Рассуждая о каких-то пустяках, мой друг повел меня к столику, дававшему прекрасный обзор всего зала. Китайцы сидели неподалеку от нас. Я механически сделал заказ и переключил все внимание на проносившиеся мимо картины. Понемногу гористые пейзажи северной Сербии настолько захватили меня, что я почти не слышал непринужденной болтовни Холмса. Он же продолжал задавать мне ничего не значащие вопросы, пока до меня не дошло наконец, что говорить следует именно мне, а ему — всецело заняться наблюдением. Так или иначе, я начал рассказывать об игре в гольф, и хотя в моем описании было мало смысла, никто не прислушивался к нашей беседе.

Я упорно избегал смотреть в сторону китайцев, пока их отражение не появилось в окне вагона прямо передо мной: азиаты проходили мимо нашего столика. Вероятно, по моему лицу было видно, что я готов совершить какую-нибудь глупость, потому что весьма кстати последовал совет Холмса: