Шерлок Холмс. Человек, который никогда не жил и поэтому никогда не умрет - [3]
Золотой юбилей королевы Виктории (фрагмент), 1887 г., Дадли Харди. На акварели изображена толпа, собравшаяся на Трафальгарской площади вечером 21 июня 1887 года.
Но одновременно росло и беспокойство, связанное с тем, что разрыв между богатым аристократическим Вест-Эндом и неимущим Ист-Эндом всё увеличивался; опасения подкреплялись массовыми выступлениями безработных на Трафальгарской площади в 1886 и 1887 годах; зверствами печально известного Джека-потрошителя в 1889 году и забастовкой в Лондонских доках в 1888 году. Откликом на эти явления стали два невероятно важных события. Во-первых, в том же году, что и забастовка в доках, открылась штаб-квартира разрастающейся городской полиции в Скотланд-Ярде. Во-вторых, британский социолог и общественный деятель Чарльз Бут издал первый том своего монументального исследования «Жизнь и труд жителей Лондона», в котором заключил, что треть жителей одной из величайших столиц мира прозябает в нищете.
Бут был одним из многих писателей и мыслителей, учёных мужей и критиков, журналистов в Британии и за её пределами, которые, начиная с середины 1880-х годов, обращали внимание на то, что мегаполисы становились местами, где и проблемы, и возможности современной городской жизни проявляются в самых острых и гипертрофированных формах.
Фрагмент оригинальной, раскрашенной вручную «Наглядной карты лондонской бедности» Чарльза Бута, показывающий Шедуолл, Рэтклиф и Степни, близ Лондонских доков, 1889–1891 гг.
С одной стороны, качество жизни многих лондонцев было просто ужасающим и со временем только ухудшалось; а с другой — город предоставлял небывалые возможности для самореализации. Молодой Артур Конан Дойл отразил обе эти закономерности в двух работах того времени. «Этюд в багровых тонах», опубликованный в 1887 году, начинается с того, что доктор Ватсон, получивший ранение на войне, возвращается домой. Он стеснён в средствах, у него нет ни единой родной души, но он естественно — хоть и неохотно — стремится в столицу, которую с сожалением описывает как «огромную выгребную яму, в которую неудержимо стекаются бездельники и тунеядцы со всех уголков страны». Однако год спустя Конан Дойл в статье «Географическое распределение британского интеллекта» выразил диаметрально противоположное мнение, обозначив, что за последнее десятилетие в том, что касается интеллекта, «Лондон превзошёл остальную страну». «Этого, — утверждал он, — и следовало ожидать, если учесть сосредоточение в Лондоне всех богатств, а также то, что на протяжении нескольких столетий самые яркие умы во всех сферах жизни стремились к мегаполису». Невозможно представить два более контрастных описания Лондона, в равной степени отражённых Конан Дойлом в рассказах о Шерлоке Холмсе — город — «исполинский нарост» или «Новый Вавилон», укрывающий и привлекающий тёмных личностей, которые должны быть пойманы и арестованы; и город, подобный большому чуду, «Новый Иерусалим», предлагающий небывалые возможности и безграничные перспективы, питающий и поддерживающий людей выдающихся и сильных духом, как Шерлок Холмс, который навсегда свяжет свою профессиональную жизнь с Лондоном конца XIX века.
Распространено мнение, что в рассказах о приключениях Холмса и Ватсона три главных героя: великий детектив, первоклассный врач и… Лондон. В некотором смысле это действительно так. Прямо как Тауэр, «играющий» в оперетте «Йоменская стража», конандойловский Лондон — тоже не пассивная декорация. Город у Конан Дойла, как и у Диккенса, влияет и на форму, и на содержание рассказов. Хотя жизнь знаменитого сыщика началась совсем не в столице. Холмс — потомок старинного рода сельских сквайров, окончил колледж в небольшом университетском городке, а два своих первых дела, описанных в рассказах «Глория Скотт» (1874 г.) и «Обряд дома Месгрейвов» (1879 г.), раскрыл в Норфолке и Сассексе. Испытав силы в пригородах, он решил сделать карьеру первого в мире «детектива-консультанта» и переехал в Лондон. Там он жил сначала на Монтегю-стрит, рядом с Британским музеем, а в 1881 году, согласно «Этюду в багровых тонах», вместе с доктором Ватсоном вселился в дом 221-б по Бейкер-стрит, где прожил целых десять лет. После встречи с профессором Мориарти у Рейхенбахского водопада в «Последнем деле Холмса» (1891 г.) сыщик исчез, сымитировав смерть. Но позже, в «Пустом доме» (1894 г.), Холмс вернулся на Бейкер-стрит и провёл там ещё одно десятилетие (до 1903 г.). В тот год, как описано в «Человеке на четвереньках», он покинул Лондон навсегда и удалился на «маленькую ферму своей мечты» в Саут-Даунсе, близ Истборна, чтобы разводить пчёл и изучать философию. Два его последних дела проходят, как и два первых, в пригородах: «Львиная грива» (1907 г.) на побережье Сассекса, недалеко от его нового дома, а «Его прощальный поклон» (1914 г.) рядом с Хариджем. Но с 1880-х до начала 1900-х Шерлок Холмс постоянно живёт на Бейкер-стрит, поэтому и ассоциируется с Лондоном тех лет.
Тем не менее тесная связь детектива и города, в котором он работал, — не более чем удачная мистификация. В отличие от вымышленного персонажа, чьи «знания всех проулков Лондона были поистине экстраординарны», знакомство самого Конан Дойла с великой столицей было не слишком близким. За то короткое время, что он прожил в городе, писатель не успел стать «лондонским» в том глубоком смысле, как Диккенс, Джордж Гиссинг или Герберт Джордж Уэллс. Предки Конан Дойла — ирландцы (вот откуда и «Конан», и «Дойл»). Сам он родился в Эдинбурге в 1859 году, воспитывался в католическом Стонихерстском колледже в Ланкашире, потом — в Фельдкирхе, в Австралии. Позже вернулся в родной город — изучать медицину. Студентом работал фельдшером в Бирмингеме; совершил два длительных (как Джозеф Конрад) плавания — в Арктику и в Западную Африку — в качестве судового врача; недолго и не совсем удачно — из-за недобросовестности партнёра — практиковал в Плимуте; позже перевёлся в Саутси, близ Портсмута, где был гораздо более успешен (а в 1885 году даже женился). Конан Дойл написал свой первый рассказ о Шерлоке Холмсе здесь, на побережье, за несколько лет до того, как в 1891 году переехал с семьёй в Лондон, надеясь сделать карьеру врача-окулиста. Сначала они жили на Монтегю-плейс (врачебный кабинет находился в верхней части Уимпол-стрит, в доме 2 по Девоншир-плейс), потом — в Южном Норвуде: к этому времени Дойл уже оставил медицинские амбиции, чтобы полностью посвятить себя литературе.
